Мит Эс нажал кнопки. Автомат выполнил команду. Мы не спускали глаз с кассеты, которую он повёз к машине. И как только кассета была заложена в приёмник, раздался чёткий треск нарастающих разрядов в счётчике Гейгера, свидетельствующий о наличии радиации у кассеты.
Мы смотрели на происходящее, мало что понимая, хотя в группе людей, собранных экраном, заметилось некоторое движение. Я не успела сообразить, что оно значит, как услышала слова Мит Эса, произнесённые несколько более напряженным тоном:
— Я пометил радиоактивным изотопом все кассеты, которые должны были сегодня пойти на анализ. Подчеркиваю — все, которые мог взять и должен был взять робот. Доктор Вер Ли, помните, я спросил вас, полностью ли укомплектована медчасть? Я имел в виду комплект изотопов. И те кассеты, которые я приказал роботу не прятать в обойму, действительно были радиоактивны.
В молчании мы домысливали, что скрывалось за словами Мит Эса или, вернее, что они раскрывали. По-видимому, он сделал нарочитую паузу, вглядываясь в каждого из нас. Затем продолжил:
— Как вы видели, кассеты, с которых нам были показаны вибрионы холеры, якобы с мазков тела Ред Има, радиации не показали. На них не был нанесён изотоп! Следовательно, это не те кассеты!
Я окаменела. Проведённый Мит Эсом эксперимент давал предельно ясный ответ — все анализы, которые мы до этого рассматривали, были сняты с каких-то других объектов, не имеющих к умершим никакого отношения.
«Значит, что же? Все погибшие умерли не от холеры? Автоматы давали не их анализы? Так отчего же они умерли?»
Судорожный комок застрял у меня в горле. Я смотрела на экран и видела всех присутствующих. Спокойное лицо Мит Эса, хотя я знала, мысль его работала напряженно. Изумлённое и возбуждённое лицо Лос Тида. Мен Ри, который, казалось, до сих пор не мог осознать услышанное. Удивление Лой Ки было сдержанным. Ша Вайн оставался безучастным ко всему и что-то перебирал на столе, иногда спокойно поглядывая на нас всех. Не знаю, как выглядела я, но руки мои вцепились в край пульта так сильно, что пальцам стало больно.
Молчание прервал Мит Эс:
— В создавшейся ситуации я прошу врача-космонавта Вер Ли лично произвести вскрытие и сделать анализы. Остальным приказываю не выходить из кают и не покидать поля зрения экранов. Пусть каждый видит каждого, как сейчас, до конца вскрытия когда картина станет ясной и нужно будет принимать решение. — Мит Эс сделал паузу, в течение которой он как бы по-новому посмотрел на всех нас, словно ожидая, что вот-вот кто-то что-то скажет. Затем, обратившись снова ко мне, произнёс: — Прошу вас, космонавт Вер Ли, приступайте! — Под взглядами всех присутствующих я направилась к двери. — Когда войдёте в медчасть, — услышала я вслед себе его слова, — включите экран общего вызова, чтобы видеть всех нас и чтобы мы…
Резкий звук выстрела прервал речь Мит Эса. Я обернулась и в страхе увидела, что тело Мит Эса сползает на пол, в то время как рот его ещё делает судорожные движения, как бы стремясь закончить начатую фразу, будучи уже не в силах ничего произнести. Электронный экран видеофона отразил фигуры всех пятерых, включая и меня, зрителей этой новой трагедии. Все были на своих местах, перед экранами в своих каютах. Уже не имея ни времени, ни желания рассматривать, кто как реагирует на ужасную картину, убийства командира, развернувшуюся перед нами, не в силах осознать, что произошло и как это могло случиться, я со всей быстротой, на которую была способна, бросилась вон и побежала к лифту, чтобы добраться до каюты Мит Эса. Как назло, лифт пришлось вызывать снизу и ждать полминуты, но бежать шесть этажей было бы дольше.
Выскочив на этаж, я бегом проскочила коридор и подбежала к двери командирской каюты, которая была открыта.
Ник Лов! Вместо одного человека, на полу каюты лежало двое. Первым, у двери, растянувшись во весь свой огромный рост, лежал вниз лицом Лос Тид. Руки его были раскинуты, большая лужа крови натекла из раны головы. Мит Эс лежал дальше, крови под ним натекло ещё больше. Каюта Тида была ближе, и он добежал быстрее чем я. Быстрее, чтобы получить свою пулю!
Лишь потом и осознала, что сердце мне сжала волна обыкновенного страха за себя, за свою жизнь. На долю секунды мною овладели смятение, нерешительность, возможно вызванная сомнением, к кому первому обратиться. Затем верх одержал профессионализм. Я прощупала пульс и приложила ухо к груди находившегося ближе Лос Тида — редкие удары сердца показывали, что он жив. Буквально перепрыгнув через него и едва не поскользнувшись в луже крови, я послушала сердце Мит Эса и убедилась, что он мертв. Я проверила реакцию зрачка, сомнений не было — Мит Эс перестал существовать. Беглый взгляд на рану показывал, что пуля, по-видимому, прошла через сердце. Мелькнувшую было мысль о немедленной реанимации я была вынуждена отложить. Зияющая рана в груди не позволяла надеяться на восстановление сердца командира. Да и к тому же я должна, обязана была отдать своё внимание в первую очередь живому. Есть ситуации, Ник Лов, когда врач обязан поступать согласно чёткому, веками выверенному алгоритму, и ему не дано права решать, чья жизнь в данный момент дороже. Я немедленно вернулась к Лос Тиду, схватив с аварийной полочки индивидуальный пакет, и начала останавливать кровотечение из сквозной пулевой раны головы.