— Негодяй! — со слезами закричала я. — Негодяй! — И бросилась к двери, ища глазами переносный врачебный чемоданчик.
— Не переживаете так, доктор Вер Ли, — с лицемерным сочувствием сказал Ша Вайн. — Подобное неизбежно, когда один владеет оружием, а остальные нет. — И пока я собирала чемоданчик первой помощи, он добавил: — Лой Ки будет просто плохо двигаться и не сможет владеть правой рукой, что ему только полезно. А вы, Мен Ри, запомните, что этот пистолет — единственный на корабле!
— Эх, Мен Ри, Мен Ри, — покачал головой Ник Лов, отрываясь от строк печального повествования и, как это часто бывает, сосредоточивая внимание на самой несущественной части полученной информации. — Не любил ты нашу мужскую борьбу. Смеялся и зубоскалил. Вот и оказался в беспомощном положении. Что же касается пистолета, то, возможно, тот бедный шлюзовик из шахты лифта и ни при чём. Может быть, пистолет, из которого в меня стрелял Аберамон, был тем же самым, из которого стрелял и Ша Вайн. Вещи более долговечны чем люди.
И Ник Лов снова вернулся к письму. «Милый Ник Лов! Только сейчас, по прошествии времени, можно говорить, что надо было сделать то или это. Сейчас я считаю, что мне нельзя было оставлять Мен Ри наедине с Ша Вайном Но это я знаю сейчас, спустя более чем два месяца. А тогда я выполняла долг врача, выполняла его так, как повелевали мне совесть и воспитание. Я бежала к раненому, возможно истекающему кровью, спешила к человеку, нуждавшемуся во мне, и это так и было. И потому могу ли я осуждать себя? Ведь подлость побеждает именно потому, что подлец правильно прогнозирует поступки честных людей, в то время как поступки самого подлеца, с точки зрения логики честного человека, непредсказуемы. И лишь впоследствии я поняла, что Ша Вайну нужно было либо устранить, либо сделать беспомощными всех космонавтов корабля.
Когда я пробежала, не тратя времени на вызов лифта, через два этажа, выскочила в коридор, миновала ряд кают и распахнула дверь радиоцентра, меня не покидало чувство того, что это ещё не конец, что страшный ком убийств продолжает катиться, подминая под себя всё новые и новые жертвы. И я с каким-то, ставшим чуть ли не привычным чувством ужаса увидела Лой Ки, лежавшего в крови на полу, около стула, с которого он раненный сполз. Он был в полном сознании, но истекал кровью. Рана в плече была такова, что не позволяла наложить жгуты. Мне пришлось сделать местные кровоостанавливающие уколы. Затем я дала ему тонизирующее, закрыла раны на плече и ногах плёнкой и вызвала робот-носилки. Всё это время Лой Ки лежал молча, не реагируя на мои успокаивающие слова и глядя мимо меня. Когда робот вкатился, подвёл подъёмное устройство и переложил Лой Ки на ложе носилок, Лой посмотрел на меня, как бы желая что-то сказать.
— Не надо разговаривать, — остановила я его. — Сейчас робот доставит вас в медчасть и там я обработаю вам раны. Для здоровья они не опасны, и через три недели вы будете совершенно здоровы. — Я лгала ему как всегда лгут святой ложью врачи своим больным, чтобы не отнимать у них надежды, а вместо с нею и силы. Раны Лой Ки вовсе не были так безобидны. Лой Ки слабо кивнул и тихо прошептал:
— В этом ли дело?
И я поняла, что, несмотря на мучительную физическую боль, он думает сейчас не о ней, не о своём здоровье, а лишь о том, что же случилось?
«Почему всё это случилось? Как он смел? — думала я о Ша Вайне, нажимая у робота кнопку программы перевозки больного в санитарный отсек. — И что ещё может случиться?»
И с мыслью о том, что может случиться ещё, я передоверила доставку Лоя в медчасть целиком роботу, впервые в своей практике покинула больного и, опережая его, побежала обратно, туда, где я оставила Ша Вайна и Мен Ри.
Мен Ри лежал на полу, схватившись за лицо, и тихо, сдержанно и от этого ещё более страшно кричал от боли. Ша Вайн спокойно сидел на стуле и смотрел на скорчившегося на полу Мен Рн. Пистолета в его руках уже не было. При моем появлении он встал и произнёс:
— Этот — последний, доктор Вер Ли. И уверяю вас, что ничего подобного с вами не случится. Если, конечно, вы будете по-прежнему проявлять присущее вам благоразумие, — сделав значительную паузу, добавил он и нагло улыбнулся.
Ещё не поняв, что произошло на этот раз, хотя в нос мне бросился резкий запах концентрированной соляной кислоты, я поразительно спокойно, а вернее, истерически-спокойно, ответила:
— Я убью вас, Ша Вайн! Убью!
Ша Вайн криво улыбнулся, обошёл, не столько меня, сколько лужу пролитой на полу кислоты, и сказал в ответ: