— Вы, Ша Вайн, преступили не черту, а закон. И это во все времена так и называлось — преступление!
Нельзя было давать ему моральной возможности торжествовать, нельзя ответить ему смирением и признанием, которого он желает. И секундная злость, промелькнувшая в его глазах, прикрытых блестящими линзами, показала, что я права. Ша Вайн ответил сдержанно:
— Законы существуют там, где есть силы, их устанавливающие и поддерживающие. Здесь, сейчас, единственная сила — это я. И потому, опираясь на эту свою силу, я и устанавливаю свои законы.
Он опять сделал паузу, я молчала. Молчала, ибо полностью уверилась в его желании мелкого торжества. Либо торжества по поводу моего унижения, если я склонюсь перед ним. Либо, если я выражу протест, то он силой его подавит и опять ощутит торжество удовлетворения. У мелких личностей — мелкие желания, хотя возможности и средства, которые они для их выполнения привлекают, могут быть большими.
Я ответила ему по-прежнему спокойно:
— История знает многих, которые силой навязывали людям законы, противные человеческой природе. Все они кончили печально, а имена их прокляты потомками.
Ша Вайн кивнул и ответил:
— Я постараюсь дожить до конца отмеренных мне дней и приму меры, чтобы имя моё потомками было возвеличено.
— Переходите к тому, Ша Вайн, дли чего вы меня вызвали, — прервала я его.
— Я вызвал вас для того, чтобы сообщить, что приступаю к операции пробуждения ушедших в анабиоз.
Меня передёрнуло от пришедшей мне в голову мысли:
— Вы что, намереваетесь убивать или калечить каждого, кто проснется, пока он беспомощен?
— Вы недооцениваете меня, доктор Вер Ли, — усмехнувшись, ответил Ша Вайн, — к повторяете тем самым ошибки вашего покойного командира. Каждый из проснувшихся станет, не в пример вам, моим ревностным слугой.
Милый Ник Лов! Мы действительно недооценили его подлости. И напрасно. Все происшедшее свидетельствовало, что Ша Вайн не просто подлец, а подлец тщеславный. Убийства — это не цель его, а средство. Средство, с помощью которого он намерен добиться удовлетворения своего извращенного самолюбия. И ему нужно поклонение. Стало быть, трагедию убийств он, вероятнее всего, закончил и для остальных придумал что-то другое.
Но что он надумал?
И я, как можно более спокойно, спросила:
— Как же вы измерены избежать осуждения тех, кто проснётся? И их справедливого гнева?
— Пока это вас не касается! — ответил он. — Но уверяю вас, они будут послушны, как ягнята. Сказал же я это вам для того, чтобы вы приготовились к приёму новых пациентов. — И, увидев моё изумлённое негодование, поспешил добавить: — Нет, нет! Первое время они будут нуждаться не столько во врачебной помощи, сколько в простой человеческой заботе, к которой вы столь склонны.
Как видишь, Ник Лов, подлец, не следуя человеческим нормам сам, всегда рассчитывает на соблюдение их другими. Внимательно посмотрев на него, я сказала:
— А ведь вы, Ша Вайн, полагаете, что в том случае, если врачебная помощь потребуется вам самому, я буду вас лечить?
— Я убеждён, доктор Вер Ли, что вы никогда не уклонитесь от выполнения долга врача. Вы — единственный врач на корабле, и вы нужны всем. — И тут же перевел разговор на другую тему: — Прошу вас подготовить спальни на десять человек. И расписать программу кухонным автоматам. Постепенно я разбужу всех, — закончил он начальственным тоном и отключился.
На следующий день мы, трое разумных людей, впервые решили обсудить положение. Здоровье Мен Ри и Лой Ки уже позволяло это сделать. Возможно, ты будешь удивлен, когда узнаешь, что в этом нашем совещании принял участие и четвёртый член. Кто бы ты думал? Четвёртым был Большой Мозг, БМ. Это случилось для меня неожиданно, но, как выяснилось, Лой Ки уже несколько раз прибегал к консультациям БМ и, что самое важное, отвечал на его вопросы, давая ему информацию, которую тот не мог получить сам.
Большой Мозг подключился к нам по звуковой связи, и первое, что он сказал, относилось к тайне этого разговора.
— Друзья! — услышали мы. — То, что произошло, противоречит нормам морали и человеколюбия, на которые я запрограммирован людьми, так же, как и вы запрограммированы на эти чувства природой. Поэтому я принял меры к тому, чтобы эта наша беседа не была записана и услышана Ша Вайном.
Возможности обобщения и анализа, на которые способен БМ, тебе, Ник Лов, известны лучше, чем мне. И не исключено, что ряд вещей он осознал раньше нас и яснее. Поэтому я не удержалась от вопроса: