Мне докладывают, а я не верю. Но хочу верить. Ведь только днем видел я этого сильного, жизнерадостного человека, беседовал с ним и радовался тому, какие замечательные парни растут в нашей бригаде. И вот Васи Перцева не стало. Нет еще одного надежного помощника, настоящего бойца. Кому теперь доверить батальон?
Механик-водитель командирского экипажа Светлов, поддерживая раненую руку, рассказывает:
— Когда большинство наших уже отошло, на оставшихся набросились фашистские танки. Три, шедшие прямо на нас, командир подбил. В нашу машину тоже было несколько попаданий, но все рикошетом. А потом один как саданет, помню только, грохот поднялся, и я потерял сознание. Очнулся, когда нас взяли на буксир. Тут-то и узнал, что Василия Александровича наповал, командира башни тоже, нас с пулеметчиком ранило.
Я подхожу к танку Перцева. В нем темными провалами зияют три большие пробоины. Повинуясь какому-то неясному и сложному чувству, я провожу ладонью по неостывшей еще броне тридцатьчетверки, трогаю рваные края нижней металлической раны.
Подошедший Симонов докладывает, что в 1-м батальоне ранены еще лейтенант А. В. Гребнев и младший лейтенант В. А. Рябичев, а во 2-м батальоне — старший сержант В. И. Бельченко.
Скверно. Если так пойдет дальше, скоро в танковых батальонах командиров не останется.
— А что у противника, лейтенант?
— Сведения неполные. Пока известно, что уничтожено одиннадцать танков, семь орудий, четыре миномета, тринадцать пулеметов, более двухсот солдат и офицеров. В тылу отмечено семь очагов пожара. Горят машины, склады боеприпасов и горючего…
И снова в воздухе «юнкерсы». Мы уже счет потеряли, который это за день налет. Люди настолько устали, а чувства притупились, что никто не обращает внимания на разрывы и каждый занимается своим делом.
Поздним вечером Симонов докладывает обстановку у соседей. Румянцев продвинулся наравне с нами, и потери у него не меньше наших. 56-я бригада и 884-й стрелковый полк остались на прежних рубежах. Не смогли также преодолеть сопротивление врага 158-я бригада тяжелых танков и 131-я стрелковая дивизия. 32-я мотострелковая бригада из-за непрерывных налетов авиации в район боевых действий еще не вышла.
Антон Афанасьевич тоже вымотался за день. Говорит медленно, движения вялые. Хотя нынешний день и не шел в сравнение с предыдущим, но дался нам почему-то тяжелее. Должно быть, сказалась усталость от трех вчерашних атак. И неуспех, конечно, повлиял на самочувствие.
— Ну что, лейтенант, — говорю ему, — еще сутки прошли…
— Да, товарищ полковник, — Симонов тихонько вздыхает. — В войсках, у людей, как бы поточнее высказаться, не то чтобы упадок, а какое-то притупление чувств, — и настороженно глядит на меня — не сказал ли чего лишнего.
— Это случается, — успокаиваю я Симонова. — Последствия непрерывных тяжелых боев и потерь. Люди — не каменные. Командиры и то малость скисли. Но это пройдет. За ночь стушуются впечатления от сегодняшнего боя, и завтра люди будут драться ничуть не хуже, чем сегодня.
Ранним утром, лишь только зарозовел горизонт, из палатки выходит невыспавшийся Грудзинский. Не замечая меня, бродит по изрытой воронками балке и недовольно бормочет:
— Да разве тут условия для работы штаба?
— Привыкай, — говорю ему.
Грудзинский у нас недавно, до этого был начальником штаба в другой части. Известно, каждый командир руководит штабом по-своему, в зависимости от личных вкусов и наклонностей. Очевидно, прежний командир держал его подальше от передовой, потому что на НП подполковник чувствует себя неуверенно…
А я считаю, что штаб должен быть под рукой. Особенно сейчас, когда мы потеряли много командиров и каждую минуту может возникнуть необходимость воспользоваться его сотрудниками для замещения освободившихся должностей. И вот по моему вызову Грудзинский выдвинулся ко мне.
Я приглашаю к своему брезенту Грудзинского и его помощника майора Львицына, подполковника Асланова. Нужно посоветоваться, кого назначить на должность командира сводного танкового батальона. Из-за больших потерь техники и недостатка комсостава пришлось танки и людей свести в один батальон.
Обсуждаем две кандидатуры: лейтенанта Егорова, временно занимавшего должность командира 1-й роты 1-го батальона, и старшего лейтенанта Яковенко.
При обсуждении мнения разошлись. Грудзинский рекомендует Егорова, Львицын поддерживает Яковенко. Мне нравится, что майор отстаивает свое мнение, даже если оно расходится с мнением непосредственного начальника. Вообще, я в людях уважаю прежде всего честность и принципиальность. Не люблю тех, кто смотрит в рот старшему.