Но вот и ожидающий нас маленький приземистый трактор. Борта у него хотя и бронированные, но низкие, а пули летят со всех направлений. Сворачиваем в балку и долго едем по дну. Потом выбираемся наверх. Чтобы не попала шальная пуля, нам приходится растянуться у бортов.
Иногда высовываюсь и оглядываюсь. Минуем расположение мотострелковой бригады. Подразделения ее уже отошли на вторую позицию.
Забираем еще правее и словно попадаем в другой мир. Здесь совсем тихо. И пули сюда не залетают. Можно сесть.
Еще час тряской езды, и мы в «Полевом стане».
Совсем стемнело. Предметы потеряли свои очертания, на фоне звездного неба лишь четко вырисовываются длинные стволы тех самых орудий, которые мы захватили в стремительном броске 26 июля.
Машины наших штабных подразделений уже здесь. Они стоят впритык друг к другу на самой развилке дорог. К развилкам у меня не то что недоверие, скорее предубеждение. По горькому опыту знаю, что враг имеет пристрастие совершать по ним внезапные артналеты и бомбежки. Поэтому велю немедленно весь транспорт отогнать метров на триста в сторону.
Первым меня встречает Прохорович. Даже в темноте чую, как он улыбается. Счастлив, что я выбрался живым. С признательностью жму ему руку и похлопываю по плечу.
Идем к землянкам, где размещались службы штаба корпуса. На земле — термосы с едой.
— Да-а, — тянет Прохорович, — однако, наши здорово торопились. Интересно, что здесь произошло?
— Давай-ка сперва поужинаем, — предлагаю я, почувствовав при виде еды страшный голод.
Только располагаемся на притоптанной траве, как вечернюю тишину нарушает звук, напоминающий ржавый скрип колодезного журавля.
— Откуда здесь колодец? — удивляется комиссар. — Что-то не приметил.
Шесть мощных разрывов, одновременно потрясшие воздух, вместо меня ответили на вопрос Прохоровича. Тяжелые снаряды шестиствольного миномета попали в самую развилку дорог.
— Вот, дорогой мой, — толкаю локтем комиссара, — век живи и век учись. Понимаешь, что было бы с нашими машинами, не отведи мы их в сторону?
После ужина молча курим. Я жадно затягиваюсь, прижигая папиросу о папиросу. За весь день удалось подымить только раз. Лишь теперь почувствовал, как изголодался организм по никотину.
А накурился, и потянуло ко сну. Но, пока связь с корпусом не установлена, об отдыхе нечего и думать.
Сижу и жду, когда появится Грудзинский. Он у радистов. Чтобы не задремать, считаю яркие августовские звезды.
Наконец во тьме раздаются быстрые шаги, и тут же слышу голос начштаба. Он сообщает, что нас с комиссаром вызывает к себе Пошкус.
Накрываемся плащ-палаткой, включаем карманный фонарик и разыскиваем на карте месторасположение командного пункта корпуса. По указанным координатам находим его всего в трех километрах от нас, возле самого Дона.
На том же тракторе-малютке, который доставил нас на «Полевой стан», отправляемся в путь. Всюду воронки, рытвины, и трактор, словно утка, переваливается с боку на бок.
Спустившись с небольшого заросшего кустарником холмика, попадаем на продолговатую полянку.
— Похоже, тут где-то, — говорит водитель.
И сразу же громкий окрик:
— Стой! Пропуск!
Водитель замешкался, и снова, но уже более грозно:
— Стой! Стрелять буду!
Включаю карманный фонарик, навожу его на часового. Он опять кричит:
— Потушить! Говори пропуск!
Успеваю заметить сверкающие глаза бойца, направившего на нас дуло автомата. Лицо у парня симпатичное, добродушное. Чувствуется, на фронте без году неделю.
Говорю:
— Молодец, службу правильно несешь. Только очень шумишь.
Постовой смущается, опускает автомат, но тут же спохватывается:
— Не разговаривать!
— Что случилось? — доносится из темноты густой голос.
Подходит старший. Проверив наши документы, сообщает, что мы заехали в расположение артиллерийского дивизиона, и объясняет кратчайший путь до КП корпуса.
Минут через десять тряской езды натыкаемся на две полуторки с крытыми кузовами. Сонный шофер советует дальше идти пешком:
— Тутотько совсем рядом…
Идем. Трещат под ногами сухие ветки, шелестит пересохшая от жары трава. Откуда-то тянет сыростью. Квакают лягушки.
— Дон, значит, рядом, — догадывается Прохорович.
Пошкус и Андреев сидят прямо на земле. Рядом с ними рация, телефон. Неподалеку кустарник, на фоне звездного неба видно, как он круто обрывается вниз.