У меня нет сил. Я ел давно и не много, и сейчас чувствую в теле нехватку калорий. Я не голоден и предполагаю, это потому, что я слишком замёрз, чтобы заметить. Вероятно, я обезвожен, и мне интересно, стоит ли попробовать растопить немного снега.
Где же он?
Как будто в ответ, до моих ушей сквозь ветер долетает звук, я смотрю на воду, и из её глубин появляется черная тень. Я ожидал, что будет очень громко, но после первоначального грохота от треснувшего льда, шума лишь ненамного больше, чем уже создают ледяные волны.
Сначала на поверхности воды показывается высокий цилиндрический объект, за которым следует длинный плоский корпус. Мне как-то доводилось однажды бывать на подводной лодке, дежурившей возле Персидского залива, но, по сравнению с той, эта крошечная.
Я выдохнул и чуть не упал на колени. Я буду жить.
Продолжай двигаться.
Я хочу подойти ближе к лодке, но не знаю, насколько толстым может быть лёд над океаном, поэтому не могу рисковать и зайти слишком далеко. Я знаю, что уже страдаю от гипотермии, и, если даже немного промокну, это, скорее всего, меня убьёт.
Я могу разглядеть наверху субмарины движение, но оно кажется размытым. Я слышу голоса, но не могу ничего разобрать. Я продолжаю ходить туда-сюда, когда слышу, как запускается двигатель, и ко мне направляется небольшое судно. Я понимаю, что они добрались до берега, только когда чувствую чью-то ладонь на своей руке.
— Ни хрена себе, лейтенант! — я едва осознаю слова Малыша Эдди, хотя сразу узнаю его лицо и голос. Он единственный человек из моей прошлой жизни в морской пехоте, которому я доверяю. Как эксперт в области электронных средств связи, он был освобождён от сбора разведданных и отсутствовал на территории лагеря, когда остальные мои люди были убиты, а я был захвачен в плен.
Я вижу, что его ладонь сжимает мою здоровую руку, поддерживая меня, но не чувствую прикосновения его пальцев. Он тихо говорит, пока ведёт меня к маленькому катеру, сажает в него и запускает двигатель.
Когда мы приближаемся к подлодке, моё зрение снова мутнеет. Малыш Эдди помогает мне выйти из лодки и забраться в люк. Я слышу голоса, говорящие по-русски, но не узнаю ни одного лица из экипажа.
— Им можно доверять? — спрашиваю я, клацая зубами.
— Конечно, — уверяет меня малыш Эдди. — Это наёмники. Состав экипажа никак с этим делом не связан. Никто здесь понятия не имеет кто ты.
Я киваю. На данный момент мне слишком холодно, чтобы переживать. Стану беспокоиться об этом позже.
Как только Малыш Эдди подводит меня по узкому проходу к койке, я опускаюсь на неё и с благодарностью проваливаюсь в темноту.
Глава четвертая
Секретный вояж
Темнота. Холод. Дезориентация.
Мои уши наводняют странные шумы. Я не могу их распознать. Звуки механические, но не совсем привычные. Я чувствую себя в ловушке и ощущаю опасность, но не могу двигаться. Паника набирает обороты. Моя рука пульсирует, когда я пытаюсь дотянуться до пояса в поисках пистолета, который должен быть там, но его нет, нет даже кобуры. Чувствую, как сдавливает грудь, и становится трудно дышать. Кружится голова, и мной овладевает тьма.
Я почувствовал рывок верёвки, которой связали запястья, и меня потянули назад. Меня только что избили, и я едва мог ходить. Похоже, они больше не заботились о том, чтобы задавать мне вопросы – всё равно им никогда и ничего от меня не получить. Насколько я мог судить, они сейчас просто развлекались.
Назад в яму, лицом вперёд. Я как можно сильнее приподнимал голову, чтобы в рот не забился песок. Жара была невыносимой, и я знал, что моя спина, должно быть, покрылась волдырями от солнца. По крайней мере, скоро будет темно. Может, они позволят мне поспать.
Я резко просыпаюсь, боль из сна чуть не срывается криком с моих губ. На мгновение я не могу понять, где я. Меня тревожат голоса говорящих на русском, но один из них мне знаком. Я сажусь в койке, смотрю туда, откуда доносится шум, и вижу, как Малыш Эдди наклоняется к панели управления с индикаторами, болтая с человеком, которого я не знаю.
Я на подводной лодке.
С трудом сглатываю и делаю несколько вдохов, чтобы взять себя в руки и осмотреться. Парку и другие тёплые вещи сняли, но на голове у меня шерстяная шапка, а тело укрыто электрическим одеялом. Немного откидываю его и вижу, что я одет в спортивные брюки и рубашку на пуговицах, которая для меня слишком велика. Левый рукав отрезан, рука помещена в поддерживающую повязку и плотно прижата к груди. И я чувствую, что левая нога тоже перевязана.