Мы шли навстречу Христу и скоро пришли к началу его крестного пути.
Гефсиманский сад был уже закрыт — мы лишь постояли у ограды, потрогали листики… «Лужайка обрывалась с половины, за нею начинался Млечный путь».
Утром, прохладным и солнечным, мы пришли туда, где Крестный путь кончался,— в Храм Гроба Господня. Встав на колени, опустили руку в углубление, где, по преданиям, стоял крест, на котором Христа распяли. Потом, войдя в часовню, выстроенную тут Александром Третьим, оказались у саркофага с Гробом Господним. И кто бы ты ни был — верующий или вроде неверующий, не встать тут на колени и не поцеловать мраморную крышку — невозможно.
Потом каждый из нас обжег у часовни пучок свечей — и увез их с собой — считается, что, зажженные в минуту несчастья, они могут спасти…
Молодые и смелые
Красивые гористые пейзажи, уютные городки. Если забыть о непрекращающейся войне, наступает блаженство. Забыть, впрочем, трудно — на дороге от Иерусалима стоят у обочин подбитые израильские военные грузовики, бронетранспортеры, оставленные как память о штурме Иерусалима израильскими войсками: не сразу Иерусалим стал столицей Израиля.
Пейзаж хоть и красивый, но непривычный, чужой. Приятно здесь проезжать туристом, но жить? В пустыне, пусть и преображенной упорным трудом? Человеку, привыкшему к России?
Мы сворачиваем в тенистую улочку, въезжаем за ограду, к зданию, похожему на обычную нашу школу.
— Здесь центр абсорбции,— объясняет нам Катя.— Но не совсем обычный: для подростков, приехавших сюда без родителей, самостоятельно.
В гулком зале мы усаживаемся на стульях: писатели Аксенов, Айзенберг, Битов, Найман, Улицкая, Арьев, Попов. Режиссер Яновская. Телепродюсер Рузин. Напротив нас усаживаются ребята — на вид самые обычные, точно такие же, как в наших школах. Такие, да другие — решившие полностью изменить свою судьбу. Директор рассказывает о программах, которые дают здесь,— языки, компьютер, экономика, психология, социология. Дети должны быстро и успешно войти в непривычную, напряженную жизнь. По их выступлениям кажется, что они впитывают новое с удовольствием и азартом, уверены в себе и своем будущем. Сердце мое, правда, сжимается, когда все они, включая девушек, в один голос говорят, что ближайшее свое будущее связывают с армией.
Через несколько дней, когда произошел взрыв на автобусной остановке и погибли три девушки-солдата и один парень-солдат, я снова вспомнил о них, но они говорили о своих военных планах спокойно и даже гордо: в Израиле солдаты окружены почетом и любовью. Кроме того, как сказали нам эти дети, армия для них — единственный способ поступить без проблем в университет, заплатить за учебу: здесь это удовольствие недешевое.
На многое решается человек, особенно юный, переезжая в Израиль… но, как показалось мне, они гордятся своей решимостью. Решительные действия и формируют настоящий характер.
Вспоминается тут и разговор в университете города Беер-Шева, уютного городка с прекрасным университетом в центре жаркой пустыни Негев.
Студентка, приехавшая из Смоленска, для того, чтобы платить тут за обучение, работает продавщицей в универсаме. Как она совмещает это с занятиями — ее личный вопрос. Кроме того, довольно дорого стоит проживание в кампусе. Для решения этой проблемы существует программа «Открытая дверь». «Что ж это за программа?» — улыбаясь, спросил я, но по мере того, как она рассказывала, улыбка сходила с моего лица. Да, неслабая программа для молодой девушки. «Открытая дверь» — эта дверь ее квартиры, которую ей предоставляет программа… в одном из самых проблемных районов, с недружелюбным (мягко можно сказать так) арабским населением. Но дверь ее должна быть открыта, особенно для живущих тут детей, которых надо воспитывать, развлекать, растить их добрыми, терпимыми, культурными, наша знакомая учила арабских детей (в районе, в котором неарабам лучше не появляться), ставила с ними пьески собственного сочинения, ее подруга, получившая квартиру тоже по этой программе, учит арабских детей современным танцам. В пекле, можно сказать! «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат».