Даунтаун был компактен, а остальной город оказался достаточно большой – около миллиона жителей. Состоял он из одно– и двухэтажных домов с зелеными лужайками и красиво подстриженными кустарниками. Каждый дом отличался от другого, но все вместе они составляли единый ансамбль декораций для фильма с названием «Счастливая жизнь».
Заборов не было, ступеньки вели с улицы прямо к центральному входу. Двери были стеклянные сверху донизу, шторок на окнах практически ни у кого не было. Вечером, когда в доме горел свет, проезжающие по улице могли бы при желании увидеть, что у семьи сегодня на ужин. «А где же эта задекларированная private life?» – подумала она. Такой «аквариумный» стиль жизни ей совершенно не нравился. В любом таком домике она бы с удовольствием жила, но нужно было сначала обнести все забором и повесить шторы.
По программе она должна была жить в семье американцев, три дня в неделю посещать лекции в университете и дважды в неделю посещать разные американские предприятия.
Принимающая семья должна была её кормить, поить, а в выходные дни еще и развлекать. Все это они должны были делать за свой счет, причем, как стало известно, проходили конкурсный отбор для участия в проекте. Ничего особенно удивительного она в этом не видела: если люди богатые и счастливые, то в её представлении они и должны поступать именно так.
Ей была очень интересно, как живут американские семьи, что они едят, о чем разговаривают, как воспитывают детей и как отмечают праздники. Ведь они так хорошо живут, потому что у них все правильно организовано, начиная с семьи. И она была готова запомнить все-все-все и сразу после приезда применить это к своей семье. Все остальные знания будут ожидать удобного случая: чтобы переделать бизнес, например, нужны деньги, которые еще будет нужно найти, а провести изменения к лучшему в собственной семье она могла прямо с момента возвращения!
У неё была хорошая семья. Её родители и родители мужа души не чаяли во внучке. Существовала строгая очередность, кто берет её на выходные дни. С ребенком играли, читали, писали, считали и учили стихи. Дочке еще не исполнилось трех лет, а она уже повела её учить английский язык. Бабушкам выдавались задания на выходные дни, которые они с радостью выполняли с внучкой. Уже через несколько месяцев девочка, не выговаривающая букву Г и заменяющая её на букву Д, говорила: «Дуд монин, идем дулять». У бабушек на глаза наворачивались слёзы счастья – ради этого стоило жить! Мама же чувствовала гордость за свою дочь… и за свое правильное воспитание.
Но сейчас, когда дочка училась в третьем классе, начались проблемы. Впрочем, это были так называемые проблемы поколения. Все пытались воспитывать своих детей по-новому. Нужно разрешать детям всё, не заставлять, а пытаться заинтересовать их, выявлять, к чему ребенок проявляет больше интереса, и развивать этот талант. И будто бы тогда ребенок будет иметь огромное поле для самовыражения и не вырастет каким-нибудь зажатым субъектом с кучей комплексов по вине сыплющихся на него запретов. Но то ли русские родители делали что-то не так, то ли нужно было как-то адаптировать заграничный опыт для русского детского менталитета, – но результат получался совершенно противоположным. Дети не читали книг и не хотели учиться. Они, конечно, учились, но на «два» и «пять», а значит – «по настроению». Хочу – буду, не хочу – не буду. Но ведь в жизни принцип «нравится – не нравится», «интересно – не интересно» никогда не приводил к хорошим доходам!
Это была именно та проблема, решение которой она хотела найти в Америке.
Ее принимающая семья относилась к среднему классу. Им принадлежал милый домик в недалёком пригороде, купленный в ипотеку на тридцать лет. Дом был с тремя спальнями, но, что называется, невелик. Комнатки были маленькие, а потолки низкие. Машин было две, но какие-то явно не новые. Обе очень большие, словно хозяева планировали использовать их для грузовых перевозок. Семья состояла из четырех человек: мужа, жены и двух очаровательных дочек четырех и семи лет.
Вилли – глава семьи – работал преподавателем бухгалтерского учета в единственном в городе университете. Он читал лекции три раза в неделю, а остальное время проводил в цокольном этаже своего дома в так называемом кабинете. Несколько раз, проходя по коридору мимо его комнаты к огромной стиральной машине, она видела, как он спит или играет в детские компьютерные игры. Однажды она спросила его жену, что делает её муж в своем кабинете, и та с гордостью ответила – готовится к лекциям…
Жену звали Трэйси. Это была настоящая американская женщина неопределенного возраста и естественной красоты. Судя по возрасту девочек, старшей из которых было семь лет, Трэйси было около сорока. Здесь вообще было принято рожать детей поздно. Любая идущая с маленьким ребенком женщина, так сказать, средних лет, всегда оказывалась его мамой, а не бабушкой.