Мушег Галшоян
В КАМЕННОЙ ДОЛИНЕ
ГОРНИЛО
Роман
Перевод с армянского Аллы ТЕР-АКОПЯН
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
Поток несся, задыхаясь в теснине.
Ущелье грохотало.
Обломки камней кувыркались в потоке; и ветер, рожденный мчащейся водой, свистел в пещерах; и кусты шиповника, вырываясь из расщелин, дрожмя дрожали над пропастью. Грох, грох, грох — катился поток, и воробьи всполошенно метались над скалами.
Тш-ш-ш... Весна. С гор сорвались вешние воды и, сшибаясь друг с другом, поглотили речушку и понеслись к селу, лежащему в широком устье ущелья.
Пониже села построили дамбу. Прошлой осенью она перекрыла все ущелье. И сейчас поток откатывался от нее, подбираясь к селу.
И село опустело.
В селе сейчас всего четыре души.
Старуха Занан, усевшаяся возле своего порога. Сын ее соседа Арма. Он приехал из нового поселка только для того, чтобы помочь перевезти старой и одинокой женщине ее пожитки. А старуха каждый вечер его упрашивала: «Ну останемся еще на денек, Арма, только на денек». И Арма вот уже целую неделю околачивался тут и ждал. Сейчас он растянулся на скале над ущельем — сельчане эту скалу с давних времен прозвали Сторожевым Камнем — и, уперев кулаки в подбородок, уставился на тонущее село. Глядел он исподлобья, и увидавшему его снизу могло показаться, что смотрит он не глазами, а лбом.
Под Сторожевым Камнем грелся на солнышке Ерем. Сын его Варос в новом поселке уже получил первую зарплату, а глава семьи Ерем снова вернулся сюда, разобрал перекрытия своих построек и ждал — сегодня сын должен был пригнать из совхоза машину бревна перевезти. Немало дров.
Внизу, на крыше, которая только-только начала покрываться мхом, дремлет Шеро — пес покойного пастуха. Он издает хриплый рык при звуке рушащихся стен.
— Рухнуло... Видал? — Ерем хотел было поправить съехавшую на глаза кепку, взглянуть наверх, на Арма, да поленился.
Внизу обвалилась полузатопленная отрада, казавшаяся Арма с его высоты цепочкой баранов, пересекающих речку, — цепочка порвалась в середине.
Что быть селу затопленным, это все знали давно.
Несколько лет назад председатель колхоза вернулся из райцентра с чрезвычайным сообщением — в ущелье построят дамбу, будет озеро, так что село останется под водой.
Сельчане заволновались — отроду и речку, и устье ущелья считали они своими, а теперь вот отнимают... И поехали представители с жалобой в райцентр, заглянули и в столицу, а в село все-таки вернулись ни с чем... Насчет озера все уже было решено. И проект уже был. Они увидали на проекте свое село, заулыбались от непонятной гордости, каждый потыкал пальцем в свой дом. А потом инженер показал — вот за этой синей чертой дома залиты не будут. Это были дома, расположенные выше других: дом матушки Занан, дом Арма и еще два дома. А четыре очага — это не село. Так что переселение — дело решенное.
Переселяться нужно было из ущелья в новый поселок Акинт.
В эти дни близ Аракса только и разговору было, что об этом поселке — в каменной долине закладывали новые фундаменты, строили дома, рыли канал. Эх... Поселок по названию Акинт — что это за штука? Тут поразмыслить надо...
Все перемешалось той осенью — кривотолки и советы, старые и новые счеты, долг и платеж. Пока суд да дело, пока поднялась в ущелье дамба и речка была перекрыта, в Акинте дома уже ждали хозяев, и можно было скопом сниматься со старого места.
В ту осень Арма призвали в армию, а когда он вернулся, в селе осталось всего десять — двенадцать очагов. Разъехались кто куда: одни к сыновьям-горожанам, кое-кто в Среднюю Азию подался, младший сын Сарибека, который после демобилизации привез русскую жену, возвратился с ней в Россию, а председатель колхоза теперь в райцентре чем-то заправлял...
Да, десять — двенадцать семей осталось. Это все переселенцы в Акинт, они, как говорится, уже сидели на узлах.
— Чей забор-то рухнул? — Ерем сощурился. — Не Баграта ли?
Воробьи суетились вокруг развалившейся стены, потом разлетелись. Один только остался, он трепыхался, словно был подвешен на невидимой ниточке, спускавшейся с неба.
— Баграт свой забор с собой забрал, — ответил Арма.
«Горе-философ, — усмехнулся про себя Ерем. — Ведь философом хотел стать! Дважды ездил экзамены сдавать, и оба раза...»
— Забор Баграта рухнул, — убежденно сказал Ерем.
— Да это не забор, а стадо баранов, дядя Ерем.
«Издевается, — Ерем оскорбился. — Не заставить ли его заткнуться?»
Ерем недовольно хмыкнул, и Арма взглянул на него.