— Хандут, успокой ребенка.
В пещеру испуганно вбежал Маркос, охранявший вход.
— Крик твоего ребенка слышен во всем ущелье. Уйми же его, наконец!
Но ребенка невозможно было унять — ему хотелось хлеба, а хлеба не было.
— Он нас всех выдаст, — сказал кто-то.
— Выдаст, — кивнул Маркос с сожалением, без злобы, потом встал и подошел к ребенку.
Из груди Хандут вырвался звериный крик.
Борьба была короткой... Парандзем маре со слезами упала на колени, взмолилась, ломая руки:
— Маркос, не проливай невинную кровь, ребенок ведь, не понимает!
Но Маркос уже деловито прятал в расщелине стены мертвое тело ребенка и обкладывал его камнями. Обезумевшая Хандут рванулась к нему, раскидала камни, взяла ребенка, выбежала из пещеры — и пошла ловить в ущелье Джгни отзвуки тонкого нежного голоса, требовавшего то хлеба, то воды, то «шошо»...
И опять воспоминания холодной змеей обвили шею Дзори Миро, сжимая ее все туже и туже... Дзори Миро расстегнул душивший его воротник рубашки, застонал. Возчик Аро обернулся и увидел его крепко зажмуренные глаза.
Когда Миро услышал о том, что произошло с его женой и ребенком, он лишь тихо застонал. Товарищи даже удивились его спокойствию. Потом Миро встал, посмотрел на чистое, бирюзово сияющее холодное небо и почувствовал, что он сейчас закричит тем самым звериным криком, каким кричала Хандут. Он подошел к краю пропасти, уперся плечом в огромный валун и столкнул его вниз. На это ушли остатки его сил, он лег на спину и закрыл глаза. И пролежал так до вечера, не проронив ни звука. Один из беженцев, Месроп, встревоженный этим молчанием, подошел к Миро и потянул его за рукав.
— Миро, будь мужчиной, Миро. Не у тебя одного несчастье.
Миро открыл глаза и холодно посмотрел на Месропа, потом на остальных, — все они казались ему чудовищами.
— Вы убили моего ребенка, — твердо сказал он. — Вы, а не аскеры. К ним у меня особый счет. Но за кровь своего ребенка я отомщу Маркосу...
Целый год он искал Маркоса. Он охотился за ним, презрев опасности, да и сам был словно заговоренный: ни пуля его не брала, ни голод, ни холод. Единственное, что связывало его с жизнью, — это надежда на встречу со своим врагом. Он мечтал об одном: вцепиться пальцами в горло и смотреть, как он бьется в предсмертных судорогах. Это было все, чего он хотел от жизни. Потом можно и умереть спокойно.
Исступленная эта жажда мести однажды даже спасла его от верной смерти... Группа беженцев, человек двадцать, среди которых был и Миро, как-то ночью попала в руки аскеров. Пленников привязали друг к другу одной длинной веревкой и заставили сесть на землю с тем, чтобы на рассвете казнить. Миро оказался последним в этом обреченном ряду, но это ничуть не меняло дела: как раз возле него расположился один из аскеров. Усталые, изможденные, умирающие от голода пленники, казалось, покорились своей судьбе, а может быть, и рады были наконец-то избавиться от своих страданий. Миро, однако, не мог покориться — мысль о том, что через несколько часов он умрет, а жена и сын останутся неотомщенными, была невыносима ему, вызывала в нем яростное желание разорвать веревку и отправиться на поиски убийцы. Тайком, чтобы не привлекать внимания сидевшего неподалеку аскера, он напряг все свои силы, высвободил сперва одну руку, затем другую и, не мешкая, метнулся вниз по скату ущелья. Оторопевшие аскеры открыли беспорядочный огонь, бросились в погоню. Позже Миро узнал, что в эту ночь многие пленники, воспользовавшись переполохом, успели скрыться.
— Арут, сын мой, запомни мой наказ: ни перед кем не склоняй головы и покорно смерти не принимай. Борись против нее. Победишь — будешь жить, а нет — что же, все мы когда-нибудь умрем. Можно связать руки и ноги человеку, но не его сердце, а свободное сердце куда сильнее, чем кажется, и всегда будет тебе опорой против смерти. Покорно принимает смерть лишь тот, в ком сердце не горит жаждой мести.
— Это ты верно сказал, Миро, — отозвался возчик Аро. А сын Арут недоумевал: с чего это отец заговорил о мести? Откуда ему было знать, что Дзори Миро сейчас вспомнил о том, что когда-то произошло с ним самим.
«От весны и до весны я искал Маркоса»...
И однажды ему сообщили:
— Маркоса убили у родника, на горе Севсар.
Один человек сказал, десять — подтвердили. Омрачилось лицо Миро, словно на него опустилась туча с Севсара, бессильно, как сломанные ветки, упали руки Миро. Маркос ему нужен был живым...
Всю ночь не спал Миро, думая о своей ставшей неосуществимой мечте о мести, он чувствовал в себе какую-то страшную пустоту, не было того, что еще вчера придавало смысл его существованию. Что же дальше? Как жить, во имя чего? Он лежал и перебирал в памяти родное село, свой дом, домочадцев, односельчан...