Арут нервно вышагивал по комнате — от окна до дверей и обратно, — курил сигарету, и дым клубился за его плечами. Заметив отца, он остановился и сказал неестественно громко, скрывая волнение:
— Здравствуй, отец!
Миро хмуро протянул руку сыну, но смотрел не на него, а на девушку, сидевшую на тахте и безуспешно пытавшуюся прикрыть коленки подолом коротенького своего платьица. На губах девушки мелькала легкая, неуверенная и какая-то летучая улыбка. И внезапно Дзори Миро показалось, будто в открытое окно, как это часто бывает весной, впорхнула ласточка и закружилась по комнате... Глаза девушки внимательно и доброжелательно изучали Дзори Миро с головы до ног, и Миро увидел в этих широко и доверчиво раскрытых глазах именно то, что ему хотелось увидеть, — и синеву неба, и звон родника, и тепло земли, и прихотливые извивы горной тропинки. И он улыбнулся, раздвинув пышные седые усы...
— Познакомься, отец.
Кто это сказал «познакомься»? Уж не Арут ли? Как будто Дзори Миро сам не знает, что надо делать в таких случаях! Ну и времена пошли, яйца курицу учат!
Потом, когда крохотная ручка затерялась в его огромной, шершавой, как наждак, ладони, ему захотелось залепить пощечину сыну Аруту за то, что тот едва не опозорил его перед сельчанами, захотелось на радостях обнять свою Сарэ и прижать к груди, захотелось громко сказать какую-нибудь глупость, что-нибудь легкомысленное, черт возьми, но вместо всего этого он кривым указательным пальцем прикоснулся к оголенному плечу девушки и спросил:
— Лао, а где другая половина твоего платья?
Первый раз в жизни Сарэ задумалась о том, как накрыть праздничный стол. Сперва она поставила хлеб на середину стола, потом отодвинула его чуть в сторону. Доверху наполнила тарелки пловом — его оказалось слишком много; она отсыпала от каждой тарелки; плова стало слишком мало. Поразмыслив, решила: пусть лучше много, чем мало! Краем глаза Сарэ покосилась на Маринэ — девушка просто и открыто, во все лицо улыбалась. Сарэ смущенно покраснела. Уж очень неожиданно появилась эта Маринэ, не поймешь, кто она — то ли гостья из города, то ли невеста Арута, то ли его жена...
Про себя она давно уже наметила, как все будет происходить: согласно обычаям, как положено у добрых людей, они вместе с Арутом и Миро пойдут на смотрины, потом начнут сватать, а там хлопоты по обручению и наконец свадьба с зурной...
И судьба невесты будет счастливее, чем у Сарэ.
И замужняя жизнь ее не оборвется в самом начале, как у Сарэ.
И счастье материнства у нее будет полнее, чем у Сарэ... В голубой цепочке ее мечтаний недоставало лишь одного звена — именно того, которое сейчас, в эту самую минуту, присутствовало за столом в образе молоденькой красивой девушки в коротеньком платьице и улыбалось ей открыто и просто...
Сарэ поставила на стол жареную курицу и опять задумалась: не лучше ли будет, если разрезать ее на отдельные порции? Она попыталась вспомнить, как подавала курицу в прошлом году, когда Арут со своими друзьями приехал на каникулы. Впрочем, этим веселым, шумливым парням, кажется, было все равно, как есть курицу — они просто съели ее, хохоча и вырывая друг у друга куски.
— Арут, — сказал Дзори Миро, неуклюже тыча вилкой в соленый помидор, — сколько человек приедут из города?
— Куда приедут, отец? — не понял Арут.
— Как куда? На твою свадьбу, конечно!
— На мою свадьбу? — улыбнулся Арут. — Никто не приедет, мы уже женаты.
— Что-о? — ошарашенно вскинул брови Дзори Миро. — Как это женаты?
— Вот так и женаты, — рассмеялся Арут и посмотрел на Маринэ. Та улыбалась своей неуверенной, летучей улыбкой.
— Женаты, стало быть. Хм... — задумчиво повторил Дзори Миро, пытаясь свыкнуться с этой мыслью. — Женаты, значит. Та-ак. А где вы живете?
Арут перестал смеяться. Он опять посмотрел на Маринэ, как бы прося у нее помощи. Но Маринэ обиженно отвела взгляд: мол, на простой вопрос не можешь ответить!
Арут смущенно прокашлялся и сказал, не глядя на отца:
— Пока живем с родителями Маринэ. Окончим институт — получим квартиру...
Миро и Сарэ многозначительно переглянулись: вот, оказывается, как бывает — в один миг камня на камне не осталось от их многодневных расчетов, прикидок, замыслов, связанных с предстоящей женитьбой сына. А сын без них все решил. Что же, видно, Арут для них отрезанный ломоть, держался, пока можно было удержать... И оба вдруг с пронзительной отчетливостью поняли, что Арут никогда уже не покинет город, не вернется в Караглух. Для кого же они выворачивали камни и сталкивали их в ущелье, для кого высадили эти фруктовые деревья? Те, для кого они старались, — всего лишь гости, побудут здесь день-другой и уедут. Увы, это так! Единственный сын стал гостем в родном доме.