А может быть, жест живой жизни, которая не хочет, не может принять эту абстракцию, пусть красивую, пусть возвышенную, но в своей возвышенности слишком холодную и высокомерную?
Мушег Галшоян не отвечает на этот вопрос, словно бы предлагая читателю выбрать тот вариант ответа, который ему больше нравится. Но судя по всему, сам он, так же, как и его «второе я» — философ и агроном Арма, предпочитает третий. Последний.
Алла МАРЧЕНКО