— Студентка?.. — И у Киракосяна мелькнула мысль: «Если девушка хорошая, надо будет их поженить с Бадаляном». — Ну так на каникулах пусть приедет поработает, поможет тебе хоть немного. — «Один грузовик камней соберет, и то дело». — На платья себе заработает.
Бадалян звонко рассмеялся.
— Она обручена, — ответил Сантро. — Жених что скажет?
Красное пятно на лбу Бадаляна стало еще краснее.
— Ну, желаю ей счастья, — счел нужным сказать Киракосян. «Хоть бы уж сам на совесть работал, а не молол языком...» — На свадьбу позвать не забудь, повеселимся на славу.
Бадалян пощупал карман, там лежало письмо от Ерануи. Он познакомился с ней весной, когда ездил в Крым за саженцами. Дружба их поддерживалась перепиской. Ему захотелось еще раз перечитать ее письмо.
«А если на Ерануи жениться? — подумал Бадалян. — Она говорила: я тебя осчастливлю... Осенью, после того как сад разобьем, поеду привезу ее, и будь что будет... А стоит ли? Девушка она романтичная, приедет, разочаруется... Но говорила ведь... Нельзя ж верить всему, что говорят. И потом как жениться на девушке, которую толком не знаешь?.. Затянул я с женитьбой, и вот... А ведь искренне говорила... Говорит, что верно, то верно, гуляла я с парнями, но никого не любила, а тебя, чувствую, любить стану, ты ведь добрый, а я так хочу любить...»
— Арма! — Вдалеке мелькнул Арма и скрылся. — Арма отчего-то в рабочую машину садиться не хочет. — «И правильно делает, пешком пройтись приятней». — Чего ему надо? — «Парень срезался и по-людски сюда вернулся... Тех, кто не срезался, что, в министры записали?.. А родственник-то Ерванда в самом деле министерский парень... Вместо кого же Ерванда бригадиром назначить?.. Скажу Ерванду, пусть, мол, родственник в гости приезжает, может, труд оценят, грамоту какую дадут или благодарность, а то и... новый «виллис». — Может, тебе отдельный «виллис» подать? — крикнул Киракосян, хоть Арма уже не было видно. —А может, отдельный автобус?.. — «Руку отрубить дам, если меня за Бовтун депутатом не выберут». — Ну, живо, собирайтесь! — хриплым голосом приказал директор совхоза. — Поздно уже! Полдень! — И, подбоченясь, стал глядеть на поселок, потом в сторону Бовтуна и Карцанка, потом на солнце, и губы его дрогнули от затаенной улыбки. Потом столкнулся взглядом с Марухяном и усмехнулся: — Ладится дело, господин бригадир? — «Господин... Какой из него господин? Он в ногах у меня валяться готов». — Ладится? — И перед носом бригадира повернулся к нему спиной.
— А что, на всем свете другого бригадира не сыскать? — Присутствие Марухяна распаляет Баграта. — Село затопили, ну, думаю, избавился от бригадира этого. Ан нет, я сюда, и он тут как тут.
Глаза Марухяна тревожно бегают, а нос улыбается. Нос у него вообще улыбчивый. А сейчас лето, нос облупился, и улыбка его какая-то облупленная.
«Не дам Марухяну спуску, Ерванда бригадиром назначу... Да ведь и Марухяна, беднягу, жалко, вон как голову повесил...»
— Где твои работники? — Взгляд директора совхоза застывает на ухе Баграта, а вопрос адресован бригадиру. — Сумка на боку, выставился, как на продажу! — «Да он как побитый. Хоть собаку у него на голове мой, он и не пикнет».
— Мне такой бригадир не нужен, — объявляет Баграт, — дайте мне пару стоящих работяг, а бригадир этот пусть остается тому шалопаю, — и Баграт машинально протянул руку в сторону ступенек буфета, но Артуша там уже не было — буфет открыли. — Собери таких, как этот шалопай Артуш, и идите ищите себе другое поле.
— Баграт, сынок... — Марухян делает Баграту знаки глазами, мол, совестно так-то при директоре, уйдем в поле, а там мели языком сколько влезет. Марухян то упрашивает Баграта глазами, то грозит, да так, чтоб Киракосян заметил.
Баграт взрывается:
— Артист!
Бадалян звонко хохочет. «Ерануи говорит: хочу артисткой стать. А если тут не выйдет, приеду в ваш поселок и организую там драмкружок».
— Когда Дом культуры строить начнем? — Бадалян обратился к директору и тут же осекся, но уже было поздно.
Киракосян обалдело глянул на него, словно впервые видел бовтунского агронома, и вдруг, переведя взгляд на женщин, стоявших в сторонке, ответил:
— Все танцы переплясал, остался один «Вер-верин»[6]. Эх! — Потом разглядел в группе женщин жену «целинщика» Андо и обратился к ней: — Тебе Дом культуры нужен?
Женщина смущенно улыбнулась, потом стерла улыбку ладонью.
— Тихоней прикидываешься. А мужа на целину услала. А это что, по-твоему, не целина?.. И сама ты не нужна. Пригоню машину к твоим дверям, и езжай за муженьком. — «Кто позволит-то?» — Скажите электрику, чтоб у них свет отключил, у всех целинщиков чтоб свет отключил! — «Ну и что из этого выйдет?.. Занан! — позвал про себя Киракосян. — Пусть жизнь твоя продлится, Занан... Она ровесница моей покойной матери. Дам ей пенсию, пусть больше не работает, жалко ее... Однако, если даже всего машину камней насобирает, и то дело...» — Без тебя, что ли, целина не обойдется?.. — Потом взгляд его остановился на незаметно появившемся Нерсесе. «Смирный он, невредный. А отец его вслед каждому кричит: «Товарищ Киракосян!» — Директор совхоза про себя улыбнулся. — «Товарищ Киракосян, вели Нерсо, товарищ Киракосян...» — Отец-то как? — спросил директор Нерсеса, стоящего спиной к нему, но тот и ухом не повел.