— Ты думаешь, если глубже плуг загоняешь, тем лучше, а?
— Качественник так велит, — паренек вытер рукавом лоб.
— Ка-ачественник, — передразнил Игнат. — Земля наша черная до восемнадцати сантиметров, а ты загоняешь на двадцать пять и выворачиваешь глину. Ты ж вроде хозяин на земле, а? — Отпихнул Назарьев парня, настроил плуг, за чапиги взялся. Пахал до захода солнца, не разгибаясь. Отвык от плуга. Болела голова, мельтешило в глазах. К нему ни разу не подошел качественник. Председатель Василий вечером спросил:
— Как тебе начислять-то? Гляжу с бугра — пашет. Молчу, вижу, во вкус вошел. Тянет земля?
— Досада берет, когда не по-хозяйски.
Заезжал на ферму мимоходом Демьян Савельич. Кричал:
— Братка, любо на тебя поглядеть. Душа моя — радуется.
— Ишь, залюбовался. Я тебе баба, что ли?.. — грубо отшучивался старший брат, усмехаясь.
— Из газеты человек приезжал, интересовался, что строим возле колодезя.
— Ты на нас его не напускай, не мешай делу. — Игнату не хотелось, чтобы его хвалили или корили, выставляли перед людьми. — А что это ты на работу в добром костюме, а? Не по-хозяйски это. Твои же подчиненные и осудят, — упрекнул старший брат.
Игнат теперь после партийного собрания пристальнее приглядывался к братишке. Подниматься стал Демьян раньше обычного, спозаранок торчит на колхозном базу. Говоря с подчиненными, нахмурится, забасит жестко, коротко, а потом спохватится и, как бы извиняясь за жесткость, начнет мягко объяснять, как и что сделать.
Незлобное, усмешливое настроение не покидало Назарьева. Приглядывался он к жизни колхозной, неполадки замечал и при случае незло осаживал председателя:
— Вот ты про соревнования говорил, про то, чтоб я вступил в колхоз. Зачем мне в такую артель? Ты приглядись хорошо, за чем в твоей артели человек гонится. Давай разберемся.
— Ну-ну…
— У вас ударник и стахановец тот, у кого трудодней больше. А цена трудодню во всем колхозе одинаковая. Где зашибил трудодни — не важно, лишь бы были они. Приглядывался я: не за урожай люди бьются, а за трудодень. Не про пуды зерна говорят, а опять же — про трудодень. Верно? — Стараясь не обидеть председателя, рассуждал Назарьев. — И — другое: человек проработал на одном поле день-другой, потом его кидают на другое дело — возы чинить или горючее возить. И не болеет он за тот лан земли, что сеял, хоть порасти он сплошь колючкою. От старых порядков отреклись, а новых, путевых пока нету. Гуртом всегда все легче делать, веселее, а когда не разобрать, где, кто и что делает, — совсем плохо. Забудут при таком порядке люди, как и хлебушек растет. Совестливый найдет себе дело, а лодырь… Ему лишь бы отбыть с утра до вечера. Так вот, думай, хозяин. Думай. На жар, говорят, соломы не накидаешься.
Василий усмехнулся, укорил:
— В твоем голосе слово хозяин звучит как владелец, господин. Решать должно колхозное правление, а не сам председатель. А сказал ты правду. Думал я про это. Промашек у нас хватало и теперь есть. И доходы распределяли неправильно. На администрацию, а не на трудодень бросали средства. Поправили нас в райкоме. И землицу разбазаривали. Теперь вот наша внутриартельная текучка… Но много мы и хорошего сделали. — Доказывал председатель. — Люди хлеба вдоволь наелись, улыбаться начали. Разве мы плохо заплатили в прошлом году? На трудодень дали по пять рублей пятьдесят копеек и по шесть килограммов пшеницы. Амбулаторию начали строить, новую школу. — Василий распалялся, переходил на крик. — А это не наша заслуга, что самый старый человек в хуторе газеты читает, дочка вдовы в Новочеркасский учительский институт поехала!.. Это — как? А сына того казака, что в банду ушел и голову сложил, кажется, Конопихина, на курсы комбайнеров направили!
— А все равно тебе достается в районе, — смеялся Назарьев, когда истощался в упреках. — В газетах колхоз не хвалят.
— Авторитет не кобылка, — за узду не притянешь, — грустно тянул дядя Аким.
— Выходит по пословице: кто тянет, того и погоняют? — язвил Игнат.
— Колхоз — организм сложный, Игнат Гаврилыч.
Игнат видел это и понимал. Он удивлялся, как это Василий успевает побывать в один день на лугу, в степи и МТС, поговорить на далеком выгоне с пастухами, заглянуть на ферму. И везде наведаться нужно. Там не увидал, там опоздал или забыл напомнить — дела побудет, станет хозяйство.
Понимал и то Игнат, что Василий не может (не умеет), как, бывало, хозяин работнику, пригрозить при случае недоплатой, прогнать вон с поля за провинность. До сути каждого дела и причины, до каждой неполадки или конфуза докопаться надо.