После того как сказаны были эти слова, прошло всего несколько месяцев, и Симеон в августе 1576 г. был сведен с великокняжеского престола, получив в удел Тверь и Торжок[165]. Государем «всея Руси» пробыл он всего около года[166]. При ликвидации «удела» Ивана Московского личный состав его вошел в государев Двор, который сохранял связи с землями, составлявшими материальную базу «удела».
Согласно Д. Горсею, деление страны на «великое княжество» Симеона и владения Грозного было уничтожено по просьбе «чинов» страны; «духовенство, знать и простое сословие (common) должны были теперь идти к Ивану Васильевичу с прошением смилостивиться и вновь принять венец и управление; он согласился на многочисленных условиях и с утверждением указом парламента (by act of parliament), с торжественным посвящением его на царство. Чтобы его умилостивить, все подданные любого положения изыскивали средства на дары и подношения ему, это принесло ему огромное богатство. Он был освобожден от всех старых долгов и всех прошлых обязательств». Мало того, «вновь составленные грамоты, судебные законы, пожалования монастырям, городам, отдельным лицам и купцам давали ему еще большие суммы и доходы». Этот рассказ в своей основе считается достоверным[167]. Но никаких подтверждений ему в других источниках нет. Изучение тарханной политики в 1576–1577 гг., проведенное С. М. Каштановым, как будто свидетельствует о недостоверности сведений Горсея, во всяком случае в части о монастырских привилегиях. С. О. Шмидт полагал, ссылаясь на Горсея, что осенью 1576 г. имел место Земский собор (в связи с концом «маскарада»), но, на наш взгляд, прав Л. В. Черепнин, считавший его доводы шаткими[168].
Эксперимент с Симеоном оказался кратковременным и нежизнеспособным. Борясь с опричным наследием, Грозный как бы провозглашал возврат к удельным порядкам, но использовал уже скомпрометировавшие себя опричные приемы властвования (выделение особой территории и «удельного» Двора, система устрашающих казней, «перебор людишек»). Слепая ненависть Грозного к опальным временщикам ничего не меняла в существе управления страной. Казня Б. Д. Тулупова и передав его вотчину Борису Годунову, Грозный не подозревал, что своими руками готовит нового фаворита. Путь к власти тернист и долог. В 1575–1576 гг. при дворе Грозного никто не занял место единственного фаворита, напоминавшее скорее плаху, чем призрак трона. Участь А. Адашева, Ф. Басманова, Б. Тулупова сдерживала честолюбивые страсти молодых искателей монарших милостей.
Но тем не менее постепенно росло влияние Б. Я. Бельского, А. Ф. Нагого, молодых Шуйских. Сплоченной когортой двигались Годуновы. Лидерами земщины оставались престарелые кн. И. Ф. Мстиславский и Н. Р. Юрьев. Между ними и предстояла борьба за власть у трона стареющего монарха. Но тогда никому и в голову не приходило, что пройдет менее десяти лет и власть в стране захватят Годуновы. Брак Федора и Ирины скорее говорил против подобной возможности. Ведь, казалось бы, царевичу уготована была скромная судьба — быть удельным князем при государе всея Руси, которым должен был сделаться его старший брат Иван. В таком случае Годуновы, как члены окружения Федора Ивановича, переходили на положение удельных бояр и исключались из игры в борьбу за власть в Москве. Поэтому возвышение Годуновых на первых порах не должно было вызывать тревогу у их соперников. На самом же деле вышло так, что 1575–1576 годы, когда Ирина Годунова стала женой будущего царя Федора, а Борис — кравчим, оказались трамплином, который привел шурина слабоумного царевича к трону.
Конец Ливонской войны
Внешняя политика России периода «удела» 1575–1576 гг. продолжала традиции предшествующего времени. Грозный всячески старался упрочить отношения с Англией, одержимый мыслью об окружавших его изменах, которые могут вынудить его бежать из России и искать покровительства английской королевы. 29 ноября 1575 г. на приеме английского гонца Сильвестра он доверительно объяснял ему причины передачи власти Симеону Бекбулатовичу. На второй встрече, 29 января 1576 г., Иван IV угрожал, что в случае несогласия англичан на его просьбу о «предоставлении убежища» отнимет у них торговые привилегии и передаст их голландцам и венецианцам[169].
165
Дата ликвидации «великого княжения» Симеона не вполне ясна. Как великий князь всея Руси Симеон упоминается еще 27 июня 1576 г. (Самоквасов, т. II, с. 444), но уже 2 сентября в подведомственную ему ранее Обонежскую пятину грамоты посылал Иван IV (РИБ, т. 32. Пг., 1925, стлб. 539–540). Однако в грамоте Грозного в Обонежскую пятину от 30 марта 1577 г. упоминается, что туда 13 сентября 1576 г. писал еще Симеон (Корецкий. Собор и возрождение, с. 43). По В. И. Корецкому, до середины сентября 1576 г. Симеон продолжал находиться на «великом княжении». Но его объяснение факта посылки Грозным грамоты Вяжицкому монастырю 2 сентября (привезена в Новгород 10 октября 1576 г.) весьма неопределенно: речь якобы должна идти или об особенностях «политики Грозного по отношению к монастырям», или о подготовке к ликвидации «великого княжения» Симеона (Корецкий. Собор и возрождение, с. 43).
166
В разрядах говорится, что на «великом княжении» Симеон «сидел год один» (Щ, л. 507 об.; ср. РК 1559–1605 гг., с. 142). По Пискаревскому летописцу, «жития его было 3 год и больши» (ПСРЛ, т. 34, с. 192). И только в начале XVII в. Маржерет ошибочно писал, что Симеон «правил целых два года» (Маржерет, с. 149).
168
Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики, с. 150–217; Шмидт, с. 255; Черепнин, с. 118–119.
169
См. донесения Сильвестра от 29 декабря 1575 и 29 января 1576 г. (Толстой, № 39, с. 181–182; № 40, с. 186–188).