Раздался звон колокола, после чего на двор прибежали «многие люди посадцкие ти всякие люди», в их числе и Михаил Битяговский, затеявший спор с посадскими. Тогда царица и Михаил Нагой велели убить Битяговского, его сына Данилу, Никиту Качалова и Данилу Третьякова. Царица «говорила миру: то-де душегубцы царевичю». Осип Волохов в то время находился «у себе». Как только он услышал «шум… великой», сразу побежал к Михаилу Битяговскому. Здесь его посадские люди схватили и привели вместе с матерью и сестрами к царице. Мария Нагая и его назвала убийцей царевича. Осип был немедленно убит. Такова версия событий, изложенная в показаниях Волоховой. Она варьировалась в ходе следствия с небольшими дополнениями и изменениями.
Игравшие с царевичем ребятишки, расспрошенные комиссией, ограничились, судя по Следственному делу, кратким совместным ответом: «Играл-де царевич в тычку ножиком с ними на заднем дворе, и пришла на него болезнь, падучей недуг, и набросился на нож». Отвечая на вопрос: «Хто в те поры за царевичем были?» — они сообщили, что на дворе с царевичем были «только они, четыре человеки жилцов, да кормилица, да постелница» (XVI). Но если «жильцы» не упомянули о Василисе, то они могли «забыть» и о присутствии других лиц. И. И. Полосин обратил внимание на то, что показания ребятишек дошли до нас в пересказе. Например, Петрушка Колобов никак не мог сказать о своей матери такие слова: «.. за царевичем была… постельница… Самойлова жена Колобова Марья..»
Немногословны и показания кормилицы Орины и постельницы Марьи. Обе они сказали только, что у царевича был «нож в руках и он ножем покололся» (XVII), а кормилица добавила, что царевич скончался у нее на руках, и сокрушалась о том, что его «не уберегла». Позднее, после решения Освященного собора, кормилицу и ее мужа по неизвестной причине затребовали в Москву, причем велено было проследить, «чтоб з дороги не утекли и дурна над собою не ученили» (LXII). Согласно И. И. Полосину, «жильцы», постельница и кормилица засвидетельствовали, что на заднем дворе с царевичем никого, кроме них да Волоховой, не было. Это якобы подтвердил и С. Юдин[561]. Однако постельница и кормилица говорили, что царевич играл с «жильцы», и только. Как и «жильцы», о Волоховой они тоже не упоминали.
Если попытаться оценить доказательную силу свидетельств очевидцев о смерти Дмитрия, то можно прийти к выводу, что она мала. «Жильцы», кормилица и постельница ограничились односложными формальными ответами. Наиболее пространно говорила Василиса Волохова. Но ведь именно ее сына и убили как одного из предполагаемых убийц царевича. Если действительно произошло убийство, то Василиса отнюдь не была заинтересована в установлении истины. Да и всем остальным очевидцам, находившимся на заднем дворе, грозили бы тяжелейшие последствия, если бы было установлено, что убийство совершилось при них, а они ничего не сделали для его предотвращения. Матери двух «жильцов» (кормилица и постельница) должны были понимать, что за такую вину их детям грозит неминуемая смерть. Таким образом, показания очевидцев отнюдь не беспристрастны и не могут приниматься с полным доверием.
Городовой приказчик Раков добавил к сообщениям очевидцев несколько фактов о том, как развивались события после смерти царевича. Оказывается, после ссоры с посадскими людьми на дворе дьяк Михаил Битяговский с Никитой Качаловым побежали в Брусяную избу. Именно там их нашли посадские люди, выволокли наружу и убили. Данилу Битяговского и Данилу Третьякова обнаружили в Дьячей (Разрядной) избе, где по распоряжению Михаила Нагого их также убили. Убито было еще несколько человек (I)[562].
Вечером во вторник 18 мая в Углич приехал пристав Темир Засецкий. Согласно показаниям Ракова, Григория Нагого и «человека» Михаила Нагого Бориски, Михаил Нагой велел Русину собрать ножи, обмазать их куриной кровью и положить на тела убитых людей, «что-де будто се те люди царевича Дмитрея зарезали» (III, IX–X). Михаил Нагой прямо говорил, что «царевича заре[зали] Осип Волохов, да Микита Качалов, да Данило Битяговской» (V). Правда, остается неясным, на каком основании он обвинял в убийстве названных лиц. А. А. Нагой сообщал об убийстве царевича в более неопределенной форме: «Сказывают, что его зарезали» (XVIII). И только Григорий Нагой заявил, что Дмитрий «набрушился сам ножем» (VIII), но никаких доказательств в подтверждение правдивости своих слов он не приводил. Михаил и Григорий Нагие говорили, что они прибежали на двор после звона колокола (IV, VIII). Г. Ф. Нагой рассказал о том, что они увидели, прибежав во двор: «.. лежит… царевич ещо жив был и при них преставился» (VIII). Вместе ли с ними прибежала царица или ранее, остается неясным.
562
Г. Ф. Нагой, сообщая об убийствах в Брусяной и Дьячей избах, не говорил о причастности к этому Михаила Нагого (VIII–IX). А. А. Нагой говорил, что «не ведает, хто их велел побити, а побила их чернь, посадцкие люди» (XVIII).