Бухгалтер сощурил довольные глазки.
— Могу подсказать. Петрович сам имя вора назвал.
— Врешь, не слышал я такого.
— Он хитрый. Преподнес под таким соусом, что надо было еще дотумкать.
Директору не понравилось последнее выражение. Получалось, что руководство (в его лице, естественно) было не слишком сообразительным. Что за глупость. Кого тут тогда можно умным-то считать?
— Когда это он его назвал? — буркнул он, насупив брови.
— А как про обыск заговорили, так и назвал.
— Не помню я, чтоб он про кого-то говорил… кроме Колоскова, конечно.
— Говорил, говорил.
— Ну, не тяни, рожай.
— Про кого он говорил, что, мол, по чужим дворам мастер шастать?
— Про Вовку, что ль?!
— Совершенно верно. Конкретную подсказку дал: мол, не тратьте время на Колоскова, а присмотритесь лучше к Вовке. То бишь, он и есть настоящий вор.
— А, ведь, точно. Как же я сам не догадался.
Главбух расплылся в довольной улыбке.
— Плеснете?
— Перетопчешься… А с другой стороны, ведь мал еще. К тому ж, петухов боится.
— Петухи драчливые, а хонорики ручные, ласковые, их чего бояться.
— Это так. Но, все равно, сомнительно. Хотя это многое объясняет.
— Что именно?
— И что Петрович вора не нашел. И что хитрит перед нами.
— Почему?
— Вовку выдавать не хочет.
— Дальновидно, — согласился бухгалтер. — Я до этого как-то не додумался. Ну, и голова у вас, прям, Дом советов.
— Да уж, не дурак, — ухмыльнулся директор. — Ладно, неси чашку, плесну по доброте душевной.
Жигуленок взбежал на мост, когда «Казанка» причалила к противоположному берегу. Гробокоп передал лодку какому-то мужчине в кепке и, коротко попрощавшись, направился к стоявшей неподалеку голубой «десятке».
— Он сейчас уедет, — сокрушенно сказал Полынцев, наблюдая с моста за берегом.
— Если вправо пойдет — встретимся.
— А если влево?
— Если влево — нет, — спокойно констатировал Мошкин. — Приметы лучше запоминай.
— Отсюда и марку не сразу поймешь, какие там приметы.
— Одно понятно — человек. Уже легче.
— А ты думал, кентавр?
— Типа того. Не переживай, если упустим, через хозяина лодки вычислим.
— Он уже отплывает.
— Это хорошо.
— Интересно, чем?
— Значит, машина пойдет в нашу сторону. Один из двух зайцев должен остаться.
— Не каркай.
Было бы обидно потерять цель, когда она практически находилась в руках. Это, как в спорте. Хуже всего себя чувствует атлет, занявший второе место (чуть-чуть не хватило до первого). Тот, кто получил бронзу, счастлив, что вошел в тройку лучших. Чемпион, разумеется, в восторге от полной победы. А вот серебряный призер расстроен. Ему не хватило какой-то секунды, может быть, доли секунды, чтоб оказаться на вершине олимпа. Вот и сейчас. Гробокопа засекли, сели на хвост, вывели на сушу, и не приведи господи, отдать ему первое место.
К счастью, Мошкин не каркнул.
Спускаясь с моста, они встретили на круговом перекрестке голубую «десятку».
— Вон она, вон! — заерзал Полынцев, тыча пальцем в чумазое окошко.
— Где?
— Вон же, с того конца на круг заходит.
— Вижу, пеленгую.
Жигуленок пустился по кольцу, нагоняя объект.
— Вправо сворачивает. Видишь?
— Не дрейфь, приятель, я его запеленговал, — сосредоточенно буркнул Мошкин. — Теперь только «Стингер» может сбить нас со следа.
Оказалось — не только.
Вырулив на прямую дорогу, «десятка» взяла курс за город. Трасса была прямая, как стрела. Машины встречались редко. Расстояние до объекта стало катастрофически увеличиваться.
— Ну, давай, жми! Давай! Он отрывается, — нетерпеливо кричал Полынцев.
— Спасибо, что подсказал, а то я без этого спал.
— Ну, подтянись, подтянись немного.
— Да я и так тянусь, уж башкой в потолок уперся, — Мошкин резко отжал сцепление и, выключив передачу, сделал шумную перегазовку, после чего вновь воткнул рычаг на место.
— Что-нибудь изменилось? — спросил Полынцев, не заметив ни малейшего прогресса.
— Сейчас раскочегарится.
То ли действительно жигуленок разошелся, то ли беглец сбавил скорость, но расстояние начало постепенно сокращаться.
— Ну, еще немного! — елозил Полынцев. — Еще чуть-чуть.
— Надо балласт выбросить за борт, — сказал Мошкин, не отрываясь от дороги.
— У тебя есть, что-нибудь ненужное?
— Есть, — кивнул он серьезно.
— Если ты сейчас покажешь на меня — я сдохну со смеху.
Коллега промолчал. Видно, шутка его состояла именно в этом.