Он опять застыл и начал думать. Но мысли путались, и безвыходность положения угнетала его изнутри. Виктор вздохнул и присел на торчавший пенёк, поросший мхом. Его не покидали мысли о том, что ребёнок мог его слышать, но боялся выйти, потому что не узнавал голос. Тогда, чтобы успокоить и себя в том числе, Виктор запел песню, под которую Никитка ещё недавно отплясывал и даже подпевал.
Служившая кавером на известную композицию, но с русским текстом, она легко и ритмично звучала. Hit the road, Jack [10] в переделке на слова «Потанцуем, Джек» зазвучала сначала тихонько, но по мере нарастания уверенности уже громко отзывалась по всей округе.
Когда Виктор спел эту песню, он ещё несколько мгновений вслушивался в каждый шорох, пока ему не показалось, что он слышит слово «ПАПА».
Слабый и едва слышный голос раздался неподалеку.
Пытаясь заглушить в себе чувство радости и слёз, Виктор выкрикнул имя сына ещё раз. И ещё. И тогда слово «ПАПА» отозвалось громче.
Тогда Виктор бросился на голос.
Тот звучал из похожего на недавнее углубления в земле. Это был не то овраг, не то большая яма, над которой возрос островок земли, который одновременно служил козырьком для лежавшего под ним мальчика. Мокрый, но не промокший насквозь благодаря этому выступу сверху ребёнок лежал калачиком.
Тогда слёзы снова навернулись на глаза, и Виктор обнял сына.
— Прости меня, прости, — шептал он ему, прижимая к груди.
— И ты меня.
Голос мальчика совсем ослаб. Его веки были прикрыты, и Виктор испугался, что тот вот-вот потеряет сознание. Он обнял его крепко и погладил по голове. Взяв его на руки, он легонько перекинул того наверх, чтобы потом самому обратно взобраться. Когда же он выбрался из ямы, то снова обнял мальчика и начал его растирать, чтобы согреть замёрзшее тело.
Через полчаса начало светать, и Виктор смог осмотреться.
Взяв ребёнка на руки, он с сомнением огляделся по сторонам, выбирая скорее интуитивно, в какую сторону пойти. И увидев поломанные ветки молодых кустарников, он двинулся именно туда. Эти самые ветки он ломал сегодня ночью, значит, направление в обратную сторону было верным.
Выйдя на уже освященную первыми солнечными лучами поляну, он вдруг замер, заслышав явный звук приближающегося вертолета.
Оставаясь на месте и положив Никитку на хвойные ветки, Виктор продолжил ждать, пока не понял, что не ошибся и что над ним в действительности летит вертолет.
Превозмогая радость, он потянул руки вверх, активно размахивая ими над собой. А когда завидел лопасти над ним, запрыгал вверх. Он верил, что этот вертолет принадлежал поисково-спасательной службе.
Он кричал и махал руками.
Но это уже было ни к чему, так как его заметили.
Вертолет кружился над поляной ещё пять минут, пока не поднялся выше. Гул и рёв не прекращались пятнадцать минут.
Виктор видел, что садиться ему здесь некуда. Поляна была очень маленькой, а кроны деревьев мешали.
Но уже через полчаса Виктор заслышал знакомые голоса. Ему навстречу вышли из леса Михаил, Антон и ещё несколько человек.
Завидев мальчика, Антон снял с себя куртку и, подойдя к ребёнку, натянул на него.
— Живой?
— Живой, — ответил радостно Виктор.
— На, надень мою, — Михаил снял куртку с себя и протянул Виктору.
— Ну, я всегда говорю — этот оператор ни черта не ловит в лесу! — раздраженно рявкнул он, — а вы всЁ: да он самый передовой, самый-пресамый…Тьфу!
Виктор покрутил в руках мобильный и пожал плечами.
Ему было радостно.
Всё обошлось, но надо было срочно отвозить сына в больницу. Тот был истощен и совсем замёрз.