Володя удивленно взглянул на нее:
— Случилось что?
— Из больницы звонили, — сказала Асмик. — Фомичева умерла.
— Кто это?
— Моя больная… Она уже давно болела… Лимфогранулематоз…
Он налил боржом в стакан.
— Выпейте, успокойтесь. Вы же давно знали.
И вдруг Асмик не выдержала, зарыдала, сотрясаясь всем телом.
До сих пор Асмик все еще никак не могла привыкнуть к этому переходу, который ей приходилось наблюдать так часто, от живого, исполненного желаний и чувств, к мертвой, совершенной неподвижности.
Другие врачи привыкали, а она не могла.
Володя в изумлении смотрел на нее, а она все стояла, отвернувшись от него, и хотела и не могла удержаться, чтобы не плакать.
— Хватит, — сказал Володя. — Сколько можно? Ну, перестаньте…
Асмик повернула к нему залитое слезами лицо.
— Уйдите, — сказала, не глядя на него. — Я хочу побыть одна…
Володя пожал плечами, но послушно ушел, испытывая в душе облегчение: не выносил женских слез.
Асмик задумала познакомить Володю со своими друзьями. Как-то привела его к Михаилу Васильевичу.
Кроме них троих там была еще Туся.
Володя был не в настроении, молча катал хлебные шарики, откровенно зевал.
Туся удивленно переводила взгляд с него на Асмик. Все никак не могла понять, что же их связывает.
По привычке красивой, избалованной мужским вниманием женщины она даже попробовала пококетничать с ним.
Она сказала, обращаясь к Асмик, но уголком глаза следя за Володей:
— Посмотри, у меня ни с того ни с сего выступили веснушки.
— Почему ты их не сведешь? — спросила Асмик. — Теперь, говорят, их легко сводят.
— Не хочу, — ответила Туся. — Я считаю, что веснушки — одна из примет молодости. — Обернулась к Володе: — А вы как считаете?
— Не знаю, — буркнул Володя. — Я — хирург, а не косметолог.
Туся улыбнулась:
— Вы не самый большой джентльмен из всех, кого я знаю.
— Ну и что из этого? — спросил Володя.
Туся вынула сигарету, закурила, следя глазами за тающим дымком.
— Когда ты курить бросишь? — ворчливо спросил Михаил Васильевич. — Дымит, словно труба паровозная…
— Никак не могу отвыкнуть, — сказала Туся. — А вы, Володя, курите?
— Нет, — ответил Володя.
Разговор, в общем, не клеился. Асмик поняла, первая сказала:
— Пора по домам…
Они шли с Володей вдоль Никитского бульвара.
Асмик спросила:
— Правда, милые люди?
— Кто? — переспросил Володя.
— Михаил Васильевич, Туся. Это мои друзья.
Володя приподнял воротник пальто, словно хотел отгородить себя от всего мира.
— Ничего особенного.
— Как ничего особенного? — возмутилась Асмик. — И Туся тоже ничего особенного? Она же такая красивая…
— Была, — сказал Володя.
Неожиданно это короткое, небрежно сказанное слово укололо Асмик.
— Мы с ней одного возраста, — сухо бросила она.
— Вы — это вы, — ответил Володя. — А она — пшено.
— Что значит пшено?
— То и значит. Пшено не рис и даже не гречка.
Асмик обиделась. Как это он, в самом деле, лихо сплеча рубит! Кто он такой, чтобы походя поносить хороших людей? Что это за непонятное высокомерие?
Она решила не говорить больше ни одного слова. А он не обратил ровно никакого внимания на ее обиду.
Так и шли оба, молчали.
Возле ее дома он сказал:
— Пока. Я поехал.
Было сыро. Дул ветер. Асмик представилось, как он будет сейчас трястись в электричке, потом топать по грязи, добираться лесом домой. А дома, должно быть, холодно, печка давно остыла…
— Идем ко мне, — сказала просто.
Он подумал.
— Я стесню вас…
Вместо ответа она потянула его за рукав.
«Я старше его, намного старше, — с горечью думала Асмик. — Что же потом? Как все будет?»
Порой, под утро, когда он еще спал, она вглядывалась в его лицо, которое во сне казалось неожиданно кротким, словно сон начисто стирал с него всю колючесть. Рассматривала молодую, туго натянутую кожу, смуглую шею с выпирающим кадыком.
Да, она была старше его, и это никак нельзя было оспорить.
Ей довелось в раннем детстве застать извозчиков, пролетки на дутых шинах, частные магазины, Страстной монастырь, немые кинофильмы с участием Мэри Пикфорд и Асты Нильсен.
И самое главное, у нее за плечами была война.
Даже он не раз говорил, что завидует ей.
— Почему? — спрашивала Асмик.
— Ты была на фронте, а это, конечно, самое яркое, что только может быть…