Интонации менялись, от глумливых и враждебных до практически дружелюбных. И Онвер сломался. Заговорил. Заикаясь, всхлипывая, он рассказывал всё, что знал и видел. О Волке, его новых порядках. О том, что во всех делах ему помогала Эспер. О том, что к Крематорию зачастил Кремень и, либо у него с Эспер большая любовь, либо они проворачивают какие-то тёмные делишки по наущению Волка. К счастью, многого Онвер не знал. И Эспер мысленно вознесла хвалу богам за предусмотрительность. Свою и Волка. «Сломать можно каждого!» — говорил юноша — «Поэтому, чем меньше люди знают, тем лучше! В первую очередь, для самих людей лучше!». И трудно было с этим не согласиться. Онвер, добродушный старик, называющий Эспер не иначе, как внученька, был далёк от всех криминальных дел. Он и в Альегор то попал не по делам криминальным, а став вирой за долги своей семьи. Практически продав себя в добровольное и бессрочное рабство. Понятное дело, столкнувшись с таким давлением, он не выдержал. Тем более, что угрожали даже не ему самому, а жизни его настоящей внучки, в которой старик души не чаял.
— Этого мало, дедуля! — голос опять наполнился злобой — С кем ещё работают Волк и эта… как её… Эспер?
— Они больше никого не пускают в свои дела, господин. — ответ был тихим, безнадёжным.
— Досадно. Вот что, дедуля. Ты ведь хочешь своей внучке нормальной жизни? — голос выдержал паузу. Видимо, Онвер в этот момент закивал, а голос продолжил — Ну вот! Разузнай всё. Кто, что, где, куда и зачем. Сроку тебе две недели. Понял меня?
Заверения Онвера в том, что ему всё понятно и его вновь возникшие рыдания обладатель голоса уже не слышал, направившись на выход. Эспер очень хотелось увидеть говорившего хоть мельком, но дать себя обнаружить было куда страшнее. Поэтому женщина терпеливо ждала. Ждала, когда уйдёт обладатель голоса. Затем ждала, когда Онвер поднимется, и тихо поскуливая, побредёт в сторону Крематория. А затем, добравшись домой, снова села ждать. Ей нужен был Волк. Только он мог решить, в какую сторону направить свои дальнейшие мысли. Пока же всё тело сотрясала мелкая дрожь, а в голове царил полный беспорядок.
«Надо просто подождать Волка! Он справится, он решить, как быть дальше!». Гоняя эти мысли по кругу, девушка и не заметила, как уснула.
XXVI
О произошедшем Волк узнал только утром следующего дня. Придя в Крематорий минувшим вечером и чувствуя себя не очень комфортно после «посиделок» с близнецами и Амреном, Волк застал Эспер спящей. Беспокоить подругу (в восприятии Волка женщина теперь фигурировала именно таким образом) юноша не стал. В конце концов, решил он, на первого заместителя и без того работы взвалено чуть ли не в два раза больше, чем на самого Волка. Поэтому, проконтролировав ход выполнения всех работ, юноша вернулся к себе.
Утром же, придя в себя, Эспер поспешила к своему начальнику. Тот, не сдерживая чувств, громко и долго ругался. Затем, немного успокоившись, выдохнул:
— Бездна! Впрочем, этого стоило ожидать. Мы знали, что рано или поздно на наше с Торгваром сотрудничество выйдут. Вопрос теперь в том, что делать дальше. В первую очередь необходимо понять, на кого ещё давили или могут давить. Посмотри аккуратно, подумай, поспрашивай. Люди тебе верят, поэтому не дави. Осторожно. Так. Теперь мы с тобой. Если не брать в расчёт физического воздействия, от которого сломается любой, то смотреть остаётся на давление из вне. Семья, друзья, близкие? На меня надавить особо не выйдет. Из близких у меня тут только близнецы. А через них давать — давилка сломается. Что у тебя?
— Я тебя не предам! — горячо заверила юношу Эспер — Из вне на меня давить не выйдет. Вся моя настоящая семья здесь. А пытать… пусть пытают. Меня это не испугает.
— Не зарекайся! — возразил Волк — Помни, если тебя возьмут, твоя задача время тянуть. Ну нужно глупого геройства, ясно? Дай мне побольше времени, делай вид, что пойдёшь на контакт. Может не сразу, но пойдёшь. И клянусь, я весь лагерь переверну, чтобы тебя вытащить!
Видя смятение собеседницы, Волк притянул её к себе и обнял. «Совсем ведь девчонка ещё» — мелькнуло в голове у юноши. А та, лишённая в этой жизни подобной заботы, чувствовала, как страх и напряжение медленно-медленно, но отступают.
— Давай решать, что делать с Онвером — некоторое время спустя сказал Волк.
— Ну, он же не виноват! — сказала ему Эспер.
— И что теперь? — взъярился юноша — Он сдал всех, понимаешь? Ладно меня, он тебя сдал. И знал бы больше, рассказал бы тоже больше. Представь себе, что сюда приходят стражи и вырезают всех. Не меня и тебя, не даже самого Онвера. Всех тех людей, которые в нас поверили. Прежде всего в тебя поверили. Что мы им скажем перед смертью? Знали, что Онвер всех сдал, но ничего не сделали, потому что старик ни в чём не виноват?
— Я не знаю. Не знаю, как быть. Но я понимаю. И сделаю так, как ты скажешь.
— Пойдём к тому месту, где они беседовали.
Шли молча. Всю дорогу Волк прокручивал в голове варианты развития ситуации. Он, может быть, виду и не подал, но ему было тоже безумно жаль старика. Да и, во всех бедах последнего, в первую очередь был виноват сам Волк. Пришёл улучшать жизнь людям, блин. В Бездну всё. Но пускать проблему на самотёк нельзя. Нужен был ответ. Внятный и однозначный.
— Приведи сюда Онвера, Эспер. Мне нужно с ним поговорить. А затем уходи. Ни к чему тебе при этом присутствовать. Хорошо?
Услышав это, Эспер побледнела. Видимо, решив для себя, что Волк принял решение избавиться от предателя. Приложив немалые усилия, она напомнила себе, что сама согласилась принять любое решение юноши, и кивнула.
А Волк продолжал осмысливать ситуацию. При этом, просто убрать Онвера далеко не означало решения всех проблем. Найдут, на кого надавить ещё. Если пришедший был стражником, да ещё и представителем Лоббота, то противникам действительно вполне по силам прийти и вырезать здесь всех подчистую, решая проблему радикально. Почему этого прямо сейчас не сделано? Возможно, Лоббот не хочет обострения и без того напряжённых отношений с Гролагом. А может, хочет распутать этот клубок, чтобы прибрать к рукам весь или часть бизнеса Торгвара. Или приходивший представлял интересы вовсе не Лоббота, хотя это Волку казалось весьма сомнительным. Мало данных. Но если убрать Онвера, то надавят на кого-то ещё. Или, поняв (а тут для понимания не нужно быть семи пядей во лбу), что Онвера попросту раскрыли, найдут другие, более неожиданные варианты решения проблемы.
— Я здесь, господин. — Онвер явился на место встречи.
Должно быть, оглядевшись, он понял причину разговора. Понял и последствия. Поэтому голос был совсем потухшим. Эспер, вот умничка, вняла просьбе Волка и, едва приведя старика на место, отправилась обратно.
— Мне стало известно о возникших у тебя трудностях. Ничем не хочешь поделиться? — Волк решил поговорить прямо, без обиняков. Но перед этим всё же дать Онверу самому высказать свою версию произошедшего.
И тот высказал. Бесцветным голосом, словно находясь далеко-далеко, он рассказал, как его подкараулили в Ямах. Как угрозами и силой заставили отойди далеко в сторону от тропы. Как угрожали его внучке. И как он сломался и выдал незнакомцу всё, что знал.
— Почему сразу сам не рассказал? — спросил на это Волк.
— Как я мог, Господин? Подписать своей внучке смертный приговор? Да делали бы со мной, что хотели. Она то! Она кому в этой жизни помешала? Будь оно всё проклято!
Волк решился. Пришедший не был стражем. Что важно. Значит, Волку нужно больше информации. А ещё значит, что путь Онвера ещё не окончен.
— Вот как мы поступим, Онвер…
Спустя сорок минут обстоятельной беседы они вернулись в жилое здание. А Эспер, увидев Онвера живым и невредимым, зарыдала.
XXVII
Две недели прошли в постоянном напряжении. О том, что предстоит сделать, знали только трое — сам Волк, Эспер и Онвер. Поразмыслив, юноша не стал сообщать о произошедшем Торгвару. Иногда и у стен есть уши.
Онвер, получив жизнь, возможность отомстить обидчикам и обещание Волка заручиться защитой внучки от Торгвара, ожил. Его, конечно, лихорадило от того, что именно он должен сделать. Хотя дело было достаточно простым.