С таким идеалистическим подходом Маор отправился на службу в стражу Райтуша. Там он, до определённого этапа, быстро взбирался по карьерной лестнице. Ответственный, исполнительный, неглупый и инициативный. Это делало его настоящим подарком и почти идеальным инструментом в умелых руках. Что понимал и сам Маор. Служба очень быстро отучила его витать в облаках в попытках построить воздушные замки. Он продолжал ползти наверх, научившись закрывать глаза на различные «мелочи» в исполнении как тех же самых «господ», так и непосредственного начальства молодого Маора. Но, даже если на бездну ты стараешься не поглядывать, от падения тебя это не спасает. В один из моментов службы выбор между возможностью дальнейшей службы и жизнью нескольких простых семей, вроде той, в которой вырос и сам страж, стал попросту невозможен. Ибо разрушать жизни десятков людей ради простого удовольствия власть имущих — перебор для Маора, главным оправданием которого было «Я закрываю на это глаза, чтобы сохранять возможность помогать людям».
Со службы он ушёл, напоследок подложив бывшему начальнику бомбу замедленного действия, слив нужную информацию в несколько разных источников. Что и сами по себе честностью не отличались, но материалами для уничтожения конкурента воспользовались с благодарностью.
А бывший страж устроился простым обозником. И, через пять долгих лет, судьба занесла его на Фонтский полуостров. Здесь он приобрёл себе жильё в одной из деревень, осел, начал вести хозяйство и постепенно заниматься с местными мальчишками.
«Хочешь изменить мир — меняй будущее!» — решил тогда Маор.
И занимался, на совесть занимался, всеми мальцами, что жили в одной с ним деревне. Занимался не только их физическим, но и умственным развитием, устроив в деревне чуть ли не школу на добровольных основаниях. Тринадцать на родине Маора считалось плохим числом. Но именно столько лет плотно осевший на земле бывший страж жил спокойной крестьянской жизнью. Жены с детьми, правда, так и не завёл, хотя захаживали к нему свободные от семейных обязательств соседки частенько. Времена это были тревожные, лихие. Иные добытчики, уходя за Трейлский перевал и возвращаясь ни с чем, дабы как-то отбить деньги, затраченные на ходку, не гнушались и налёт на деревню-другую совершить. И вот, один такой налёт был совершён на деревню Маора. Бандиты нахлынули, как саранча, умылись кровью и отступили. Сам Маор был ранен, несколько его ребят погибли. Неделю спустя бандиты вернулись. Причём вернулись уже не грабить, а мстить, деревню подожгли, и, пока Маор с друзьями отбивал нападение, большая часть деревни выгорела.
Отстраиваться заново и ждать очередного визита гостей, после которого опять придётся оплакивать кого-то, Маор не стал. Позвав с собой всех, кто захотел пойти за ним, он повёл людей прочь от Антиквабарских гор.
Учитывая сложность пути, прибились к каравану, что вышел из Альегора. От караванщиков Маор узнал о том, что такие боевые ребята, как его парни, в Альегоре пригодятся. И примут их вместе с семьями. И жить там, под прикрытием сотен стражей, куда безопаснее, чем в том же Райтуше.
Посовещавшись, решили. Развернули со встречным караваном к лагерю. Судьба Маора закончила круг, и он снова стал простым стражем, на этот раз, правда, в тюремном лагере. И снова быстро полез вверх по карьерной лестнице. На этот раз большим подспорьем было то, что у Маора, в добровольном подчинении, находилось два десятка «его людей». Им воспитанных, в какой-то степени разделявших его же взгляды на жизнь. Став, за два года службы, надзирающим за бараком чернорабочих, мужчина принял стратегическое решение развиваться не вверх, а в ширину. И стал устраивать своих людей на самые значимые должности в лагере. Через несколько лет его старания принесли результат. Так, большинство надзирающих в лагере стали во всём слушать именно его советов. Для решительного шага наверх нужно было лишь подождать подходящего случая. А ждать Маор уж точно научился.
И он не заставил себя долго ждать. Пропажа Лоббота с кучей гвардейцев, гибель немалого количества людей Торгвара, местного криминального авторитета, прибывшая на место инспекция от Совета Государств. Всё это было стремительно, но было шансом для Маора. Шансом что-то изменить. И судьба, наконец улыбнувшись, послала надзирающему подарок. В лице главы той самой инспекции, оказавшегося никем иным, как хозяином того самого дома, в котором Маор когда-то давным-давно рос, будучи прислугой. И его господин, будучи на три года младше, был тогда кем-то, вроде приятеля. И сейчас, столько лет спустя, о детстве своём не забыл.
— Страж. — обратился господин к Маору — Твоё лицо кажется мне знакомым. Это так? Мы где-то виделись?
— Так точно, господин Женев. — немедля ответил Маор — Я Маор, был вашим слугой много лет назад.
Лицо Женева просветлело. Он тут же затащил стража «пообедать», если посиделки, закончившиеся далеко за полночь, можно так назвать.
Там Маор и высказал мнение, почему дела в Альегоре такие, какие есть. Ну и, заодно, почему денег от такого лагеря, как Альегор, кот наплакал. Понятно, что владельцем, а значит и основным выгодополучателем, был Гролаг. Но доля, и не маленькая, по закону должна была уходить в Совет. За счёт таких вот организаций, да за счёт не особо больших взносов государств-участников Совет и собирал свой бюджет. И с помощью этих денег вел свою политику. Стараясь оставаться независимой и надгосударственной структурой. Понятно было, что чем меньшая доля финансов приходилась на собственные заработки Совета, тем менее независимыми они на самом деле были. Потому и рассуждения Маора о том, что все, включая Лоббота и Гролага, вместо наведения порядка в лагере и окрестностях пытается просто захапать себе кусочек побольше в местных контрабандных каналах, а некоторые порядки, царящие здесь, больше о фанатиках времён Войн Хаоса, чем о современной цивилизации, говорят, были восприняты благосклонно. Дальше Маор и некоторые пути решения проблем обозначил, которые были бы возможны при толковом руководителе с достаточным количеством полномочий. Меры, которые предлагал Маор, уже через год обещали увеличить прибыли Совета в три раза.
Поэтому Маор, не удивился, когда на следующий же день Женев предложил ему занять новую, максимально подходящую должность. Для Женева это была выгодная инвестиция. Во-первых, если дело выгорит, то это принесёт главе инспекции дополнительное политическое влияние. А во-вторых, пролоббировав на должность своего человека, он надеялся на ответную благодарность. И Маор это понимал. И всячески заверял своего «господина», что о своей благодарности он никогда не забудет.
И вот, взойдя на трибуну после назначения себя куратором Альегора, Маор заговорил. И говоря, чувствовал, что его детская мечта сбывается. Он, наконец-то, сможет что-то поменять в этом насквозь прогнившем мире.
XXXV
— Ничего себе! — присвистнул Хугин — Маора как продвинули.
— Ну, он вроде мужик свирепый, конечно. Но вроде бы с пониманием. Так что нормально все. — ответил Мунин.
— Не знаю. Дурное у меня предчувствие.
Братья замолкли, когда Маор заговорил. Замолкла и вся толпа, собравшаяся на плацу.
Первая, стандартно скучная часть, конечно, слегка градус происходящего снизила. Зато вторая, завершающая, произвела на абсолютно всех, пожалуй, неизгладимое впечатление.
— Теперь поговорим о делах. — закончил политесы Маор — Ситуация, сложившаяся в лагере, требует срочного исправления. Основная миссия лагеря, как говорилось ранее, дать вам возможность переосмыслить себя, свой жизненный путь. Исправиться. Но есть обстоятельства, которые этому мешают. Некоторые из вас, и в первую очередь я говорю о чернорабочих, вместо исправления своего жизненного пути просто стараются выжить. Мы изменим это. Для начала, мы отключим газовую обработку зданий, где размещаются чернорабочие.
Рёв из полутора тысяч глоток возвестил, что народу такая новость пришлась по душе. Многие из них, ослабшие, попросту в один прекрасный момент могли подняться на пять минут позже необходимого. И отправиться не на работы, а на Тот Берег.