— Да. Такие же эмоции и у меня. Он всегда казался мне человеком рациональным. А сейчас. То, насколько жёстко и резко он гайки завинчивает вызывает недоумения. А как он Клетку использовать начал, так и вовсе жуть берёт.
— Может, он того и хочет? Чтобы видели, чтобы боялись. И даже не думали поступать против закона. Ведь наказание будет максимально жестоким.
— Думаю, именно так он себе это и объясняет. Но, понимаешь, мой наставник всё время говорил мне, что любая жестокость должна быть рациональна и умеренна. Как бы я не был готов отвечать ударом на удар, как бы не видел себя со стороны жутким и отталкивающим, есть некая черта, за которую нельзя делать шаг, чтобы остаться собой, понимаешь?
Хмыкнув на жуткого и отталкивающего, Эспер ответила:
— Ты думаешь, что Клетка — это чрезмерно?
— Конечно. Они должны быть убиты? Вперёд. Вешай. Руби головы. Нужны сведения от врагов и нет времени. Режь, дави. Но Клетка — это иное. И, показав, что может применять её, один раз, другой, третий — он следовал бы логике твоих слов. Запугать. Дать понять, что в его власти есть нечто куда более страшное, чем казнь. Но смотри. Клетка не становится пустой ни на миг. Это жестокость ради жестокости. Все заключённые в его власти. Делай, что хочешь. И применять вот такое. Зачем? Какой в этом смысл? Человек, который допускает подобное — чем он лучше тех, что идут в Клетку?
— Не знаю, Волк. Не знаю. Мораль в этом месте вообще очень зыбкая штука. А Маор… Мне не кажется, что он как-то наслаждается процессом. Он просто идеалист. И движется к своей светлой цели, не считаясь с потерями.
Они стояли, молчали и думали.
— Что делать с этим будешь? — спросила, наконец, Эспер.
Волк помолчал, потом ответил.
— Клетки нужно ломать! Тем более эту. — сказал Волк и нахмурившись, добавил — Осталось понять, как.
Видя смятение девушки, Волк приобнял её и поцеловал в лоб.
— Не переживай. Я обещаю тебе не делать глупостей. И не подставлять под удар ни тебя, ни наших ребят. Побегу, у меня через пятнадцать минут тренировка с Амреном.
Девушка неохотно выбралась из объятий Волка.
— Конечно. Беги. И помни о своём обещании.
Дела не ждали. Насущные, необходимые здесь и сейчас для выживания. Но выпустить из головы Клетку юноша, тем не менее, не мог. Было в ней что-то настолько чужеродное самому его естеству, что вызывало в душе животный страх. А на страх он привык отвечать атакой. Поэтому сдерживать себя, изо дня в день видя перед собой Клетку, становилось всё тяжелее. Но время отчаянных мер ещё не пришло. Не сейчас.
— Не сейчас — согласился вслух Волк с собственными мыслями.
XLVI
Тренировка затягивалась. Амрен сперва опоздал, а когда пришёл, казалось, что чувствует себя не очень хорошо. Но все вопросы по поводу самочувствия были проигнорированы.
Чувствовалось, что Амрен в этот раз был сердит и от того немногословен. Коротко кивнув Волку в качестве приветствия, он сходу начал разминку. И лишь жестом дал понять юноше, что тому следует присоединяться. На «разминке» брат Меруды в этот раз выкладывался куда сильнее, чем ранее. Волк даже несколько запыхался. Следом пошли серии упражнений на общее физическое развитие. Затем на координацию и ловкость. Амрен, казалось, всё больше и больше распаляется. По-прежнему молча.
Через добрые и насыщенные час и сорок минут, он также молча предложил отработать связки. Ещё одна попытка Волка спросить о том, всё ли вообще у соратника в порядке, была вновь проигнорирована. От последовавшего предложения помощи Амрен лишь отмахнулся. Мужчины практически молча, с крайне редкими комментариями Амрена, нарабатывали атакующие связки и меры противодействия им. До тех пор, пока Амрен не бросил короткое — «Бейся», и не заехал Волку в нос. Тот, не ожидавший подобного, удар пропустил, но дистанцию быстро разорвал. И новый натиск встречал уже во всеоружии. Осмыслить, что и почему, тренировочный это бой, или сейчас юношу будут убивать, времени не было. Все мысли хороши до, ну или после. А здесь и сейчас ничего постороннего отвлекать не должно. Иначе смерть.
Тем более, когда тебе противостоит брат Меруды. Тем не менее, Волк сделал попытку образумить друга и наставника. Шаг навстречу, батман, захват и удар локтем правой руки в голову. Следом сразу сильный толчок с целью опрокинуть соперника. Амрен легко уходит от атаки. Но рвёт дистанцию, и возникшей паузы хватает, чтобы попытаться воззвать к благоразумию.
— Амрен, стой, б****! — кричит Волк — Что происходит?
Тот не отвечает. Резкий выдох, почти звериный рык, и брат Меруды снова переходит в наступление.
Время разговоров миновало. Настало время бороться за свою жизнь.
За время их знакомства Волк очень серьёзно продвинулся в искусстве клинкового боя. Его бой напоминал причудливый, замысловатый танец. Сталь пела в руках, тело само реагировало, как нужно. Наверное, Волк был на пути к тому, чтобы стать мастером клинкового боя. Но Амрену продолжал уступать. Сшибка, и кровавый разрез украшает правую руку. Ещё одна, и бедро пробито. Амрен действовал со скоростью и умением, недоступными Волку. Хотя…
Сконцентрировавшись, Волк потянулся к той силе, что не раз и не два выручала его. Она никогда ещё не приходила по желанию Волка. Только сама по себе, только при острейшей необходимости. Необходимость сейчас была совершенно точно. И сила, столь своевольная, в этот раз откликнулась. Мир замер. Почти. Амрен продолжал двигаться. Очень медленно, будто двигаясь в стремительно застывающем строительном растворе. Но продолжал, что подтверждало его невероятную скорость.
Но как? Когда они сражались в том же доме Лоббота, ничего подобного не было. Брат Меруды не был столь стремительным и сильным.
Поборов удивление, Волк ринулся на противника. Всё изменилось, в таком состоянии теперь уже Волку не составляло труда преодолевать защиту Амрена. Бить он старался аккуратно, всё ещё надеясь облагоразумить своего соратника, не доводить бой до крайности. Однако потребовалось нанести порядка тридцати ударов, чтобы бред Меруды рухнул оземь и больше не делал попыток подняться.
Помня, к чему приводит долгое нахождение в состоянии ускорения, Волк усилием воли изгнал его из себя. И получилось. Если вынести за скобки бой с Амреном и его непонятное поведение, то этот день можно несомненно занести в актив, как день настоящего прорыва в освоении способностей.
Навалилась страшная слабость. Заставляя себя оставаться в сознании, Волк приблизился к лежавшему на земле Амрену.
Без каких-то серьёзных повреждений внешне, брат Меруды недвижно лежал, уткнувшись лицом в землю. Аккуратно повернув его, Волк выругался. Узкие зрачки, полопавшиеся в глазах капилляры, пена на губах. Тело Амрена сотрясала судорога. И, к Волку совершенно точно пришло осознание, что его жизнь вот-вот покинет тело бывшего соратника. Амрен умирал.
XLVII
Закончив разговор с Волком, Эспер вернулась к своим насущным обязанностям. Юноша, конечно, исправно тянул лямку, полностью погрузившись в особенности жизни Крематория, и очень многие аспекты этой самой жизни радикально улучшил. Однако без Эспер дела имели обыкновение затягиваться. Поэтому девушка слабости и отдыха себе не позволяла.
Впрочем, сегодня всё работало, как хорошие механические часы. Проверив Ямы, Эспер сходила к печам, затем навестила кашеварящего сегодня Онвера. Сходила и на строительство жилых домов посмотреть. Темпы строительства с приходом к власти Маора замедлились в несколько раз. Но Волк, при полном одобрении и Эспер, и остальных могильщиков, идею построить каждому небольшое, но отдельное и уютное жильё не отринул.
Гладий, один из могильщиков, нагнал девушку, когда та решила уже было уйти в душ и готовиться к вечерней трапезе. Волка необходимо было настроить и серьёзный разговор и убедить не делать глупостей. Лишнее геройство ничего не изменит. А вот потерять юношу — запросто. И Эспер очень сильно этого боялась. Однако вести сбили девушку с нужного настроя.
— Эспер. Там куратор. Маор. Тебя ищет. Идёт один. Куда и зачем непонятно. Чего хочет — тоже. Я к нему подходить не стал, сразу к тебе пошёл.