Видок у него, мягко говоря, помятый. Растрепанные волосы; на рубашке отсутствует нескольких пуговиц; расцарапана шея.
Эва постаралась. Стойко отстаивала свою честь. Жаль силёнок не хватило.
— Подрезал крылышки одной заблудшей птичке.
Глава 17
Я закрылась в ванной, глупо надеясь, что хлипкий замок сможет удержать разъяренного зверя. Но мнимая надежда сильнее здравого смысла.
Меня спасло чудо. Там, сверху, кто-то сжалился надо мною и помог во второй раз избежать насилия. В моей шкатулке Пандоры, тлеет ещё одна надежда. Надежда, что Маркуса настолько отвлекут, что он попросту забудет обо мне.
Я задыхаюсь. Хочется расцарапать горло и грудную клетку. Паника настолько сильно охватила меня, что я не в силах контролировать своё тело. Кажется, я уже начала царапать себя.
Руки не слушаются, пальцы зарылись в волосы, больно оттягивая их.
В голове шум. Но когда за дверью слышатся постороннее шаги, шум рассеивается, а шаги подобно отбойному молотку, отдают глухим эхом в гробовой тишине.
Три ровных удара в дверь и я скулю от отчаянья. Он здесь. Он пришёл закончить начатое.
— Эва, детка, — слышится с той стороны. Насмешливо. С издевкой. — Неужели ты думаешь, меня остановит эта дверь? Открой, малышка, по-хорошему!
— Нет! — шелестят пересохшие губы. Я придвигаю искалеченные колени ближе, закрывая ладонями уши. — Нет.. — раскачиваюсь из сторону в сторону.
Кажется, я сошла с ума..
— Два раза предлагать не буду.
Удар.
Ещё один. Дверь издаёт жалобный треск.
Я продолжаю неистово вдавливать ладони в голову, заставляя себя поверить, что это дурной сон. Это происходит не со мной.
Ещё один удар и дверь отлетает к стене. Во мраке стоит сам дьявол — Маркус Бруно. Как всегда безупречно красив.
Он не спешит сокращать расстояние. Смотрит. Не шевелится. Во взгляде читается превосходство, надменность и.. злорадство.
НЕНАВИЖУ!
Всем сердцем хочу, чтобы он сгорел заживо. Никакой пули в лоб — это милосердие. Я хочу, чтобы он кричал от невыносимой боли, чтобы только это запомнил и чувствовал в последние минуты жизни.
Несколько шагов и он возвышается надо мной. Хватает за футболку и резко дергает наверх. Носочками еле цепляю пол. Теряюсь в пространстве.
Он близко. Его дыхание опаляет мои губы. Смотрит пожирающим взглядом на них, облизывая свои. Его дыхание равномерно в отличие от моего.
— Я ненавижу тебя! — смотрю прямо в чёрные глаза. В бездну, которой нет конца.
— Ты думаешь, меня это заботит? — криво усмехается. Опускает меня на пол, перемещает руку на горло, ощутимо сжимая. — А вот хорошенько отмыть тебя, не помешало бы.
Толкает меня назад, пока я не упираюсь пятками в невысокий бортик.
Маркус заставляет перешагнуть препятствие и следом переступает сам.
Дергает смеситель. Сверху льётся ледяная вода. Ткань промокает до ниточки, мерзко прилипая к покрытому мурашками телу. Вода пропитывает и его одежду. Парня это вовсе не заботит. Он как одержимый псих смотрит на меня, желая запустить своё безумие мне под кожу. Желает воспользоваться мной без замедления.
Тонкие пальцы хватают за подбородок, не давая возможности отвернуться. Шаг, и его тело прижимает меня к кафельной плитке.
Маркус больше не намерен отказывать своим демонам. Он нещадно впивается в мои губы, больно вжимая пальцами в щеки, заставляя впустить его.
Хватает за ворот футболки и спустя несколько попыток рвет ее на мне, предоставляя своему взору мою обнаженную грудь.
Сопротивляюсь. Не пускаю. Мычу ему в рот. Упираюсь ладонями в плечи, надеясь оттолкнуть мерзавца. Невозможно. Он в разы сильнее меня.
Тогда я начинаю царапать его, но и это брюнет быстро пресекает. Излюбленным движением, сцепив обе руки за спиной. Ещё больше вжимая меня в себя. Рычит мне в губы.
Даёт почувствовать, насколько сильно он возбуждён.
Маркус слизывает соленые слёзы с моих щек, будто это вкуснейший нектар. Извращенец.
Снова хватает за горло, когда пытается растолкать мои ноги:
— Не двигайся, иначе пожалеешь! — предупреждает меня, срывая с себя промокшую рубашку.
Замерла, дрожа от ледяных капель. Медленно съезжаю на пол когда, Маркус отталкивает в сторону брюки. Достаёт блестящий квадратик, зубами рвёт упаковку и начинает раскатывать по возбужденному члену латекс.
— Безопасность превыше всего! — снова дергает вверх, сдирая с меня то, что осталось от футболки Джаспера. — Откуда мне знать, кто ещё тебя трахал? Теперь точно никто не будет. — Даёт себе какое-то эфемерное обещание.
Хватает меня за затылок и разворачивает лицом к стене. Стягивает к ступням шорты вместе с бельём.
— Маркус, пожалуйста... не нужно... — беспомощно скулю, царапая клетки кафеля.
Это какое-то долбанное дежавю, но я не уверенна, что смогу пережить его в этот раз.
Сердце так быстро бьется о грудную клетку, что рискует разорваться на части. Я умру, если он ещё раз надругается надо мной.
— Пожалуйста... — произносит надменно, — оказывается, ты умеешь быть вежливой, да?
Зубы начинают неистово колотить друг о друга, когда его член проскальзывает между ягодиц.
– Тебя сюда трахали?
— Нет! Маркус, остановись! — пытаюсь вывернуться из его захвата, но он только сильнее сжимает руку, вдавливая меня в мокрую плитку.
— Ответь! — рычит на меня, слабо толкаясь в узкий проход.
— Нет! Нет! Нет! — тараторю как заведённая.
— Отлично! Оставим это на потом. В первый раз без смазки не обойтись боюсь, порвешься.
Я не ослышалась, сейчас прозвучало подобие омерзительной заботы?
— Маркус, не делай этого, слышишь? — голос надломлен. Я пытаюсь достучаться до него, может быть там ещё что-то осталось? Хоть самые ничтожные крохи здравого смысла. Мне этого хватит.
Тщетно. Он не слышит меня.
Дергает назад, заставляя прогнуться, и входит одним толчком, больно куда-то упираясь. Жмурюсь. Рычу сквозь сомкнутые зубы. Кусаю ребро ладони.
Внутри разгорается пламя. Оно сжигает все внутренности, превращая их в пепел. Я думала, что превратилась в пустую оболочку тогда, два года назад. Нет. Тогда была всего лишь генеральная репетиция. Пустой, я становлюсь сейчас. Тело перестаёт сопротивляться.
Комната заполняется шумом воды и шлепками бьющихся тел. Маркус не жалея силы вдалбливается в меня, желая усмирить свой собственный голод, ломая меня с каждыми резким толчком. Превращая в податливую куклу.
Стиснув зубы, просто жду. Жду, пока он кончит и оставит меня одну. Но он только затягивает процесс. Замедляет темп и подключает руки. На удивление они у него горячие.
Проводит по плечам. Сжимает в ладонях грудь, пальцами оттягивая соски. Ведёт вниз по животу, ещё больше прогибая для себя. Подминая под себя. Упивается действием, в тот момент как я, внутри неистово кричу и бьюсь в судорогах.
Я понимаю, что Маркус кончает, когда парень прижимаемся ко мне всем телом и замирает на долгие минуты.
Выходит и снимает презерватив, откидывая использованную вещь в сторону. Тот шлепается рядом с моей ступней, и я провожу яркую аналогию с собой.
Что он сделает со мной? Он же точно так же только что использовал меня.
Брюнет отпускает меня и отступает назад:
— Обмойся! — приглушенно произносит, крутанув смеситель в сторону. Сверху начинает литься горячая вода. — Не хватало, чтобы ты ещё заболела.
Спускаюсь по стеночке вниз, обхватывая руками колени.
Маркус выходит из комнаты, так и не удосужившись одеться. Лишь обмотал на бёдрах белое полотенце.
Долбанное дежавю... . Ненавижу тебя, ублюдок!
Интерлюдия
Флоренция. Один год назад.
Флоренция — город потайных улиц и место рождение великих художников. Флорентийская Школа открыла миру много имён, которые до сих пор у всех на слуху. Флоренция соткана из шедевров. Здесь каждый уголок хранит тайну великих людей. Здесь каждый уголок наполнен историческими событиями. Главная площадь Дуома, является жемчужиной этого города но, как и местные жители, она таит в себе как радостные, так и будоражащие кровь воспоминания. Много лет назад здесь застрелили родного брата Камиллы Дель Сарто, ныне Бруно[1], прямого наследника оливковой империи. События того года повлекли за собой множество перемен. Они кровавым шлейфом повлекли за собой изменения внутри семей основателей.