– Понимаю.
– Да, – сказал Дэвидсон и умолк, а я уже знал, что дальше последует рассказ о родственниках-хаденах – скорее всего, дядюшке или кузине. – У моей кузины был синдром Хаден, – печально поведал Дэвидсон, и я мысленно поставил галочку в графе «гениальные прозрения». – Она заболела еще в первую волну, тогда никто вообще не понимал, что это за хрень. У вируса даже названия не было. Кузина подцепила грипп, потом вроде пошла на поправку, и тут – оп. – Он пожал плечами.
– Клетка, – подсказал я.
– Она самая. Помню, пришел в больницу навестить ее, а там целое крыло ступорных. Лежат и дышат, и все. Несколько десятков. А ведь всего пару дней назад ходили, жили нормальной жизнью.
– И что случилось с вашей кузиной?
– Не выдержала. От ступора что-то в мозгу не так пошло, психоз или вроде того.
– К сожалению, такое часто случается, – подтвердил я.
– Ну да. Пожила еще пару лет, а потом тело не выдержало.
– Сочувствую.
– Да, дерьмово, – сказал Дэвидсон. – Только эта зараза ведь никого не щадит. Вот и первая леди заболела. Даже вирус в ее честь назвали.
– Все равно хреново.
– Это точно, – согласился Дэвидсон и кивнул на Ванн. – Она же его тоже подцепила, правда? В какой-то момент. Поэтому такая и стала.
– Отчасти. Существовал лишь крошечный процент людей, у которых вирус изменил структуру мозга, но не вызвал ступора. В свою очередь, у крошечного процента уже от них мозг изменился настолько, что они смогли стать интеграторами. – На самом деле все обстояло гораздо сложнее, но едва ли Дэвидсону это было интересно. – Думаю, на всей планете интеграторов всего тысяч десять.
– Ага, – согласился Дэвидсон. – В общем, она интегратор. Или была им. Так что как-нибудь разговорит этого парня.
Он увеличил громкость колонок, чтобы мы могли слышать разговор в комнате для допросов.
– Я принесла вам кофе, – сказала Ванн, пододвигая Беллу стаканчик. – Взяла на себя смелость предположить, что вы любите с сахаром и сливками. Простите, если не угадала.
Белл посмотрел на кофе, но ничего не сказал и стаканчика не взял.
– Чизбургеры с беконом, – вдруг объявила Ванн.
Как ни странно, Белл неожиданно отреагировал на эту явную бессмыслицу.
– Что? – спросил он.
– Чизбургеры с беконом, – повторила Ванн. – Когда я работала интегратором, то съела целую прорву гребаных чизбургеров с беконом. Вы наверняка знаете почему.
– Потому что первое, чего всегда хочет запертый после интегрирования, – это чизбургер с беконом, – сказал Белл.
– Значит, не только со мной так, – улыбнулась Ванн.
– Нет, не только.
– На улице, где я жила, была бургерная, – сказала Ванн. – «Файв гайз», знаете, наверное. Как только я переступала порог, там сразу шлепали бекон на гриль. Даже не ждали, пока я закажу. Привыкли.
– Само собой, – подтвердил Белл.
– После того как я перестала интегрироваться, я два с половиной года не могла даже смотреть на чизбургер с беконом.
– Похоже на правду. Я бы по своей воле их и в рот не взял.
– Крепитесь, – сказала Ванн.
Белл схватил кофе, понюхал, отпил глоток.
– Вы не из полиции, – сказал он. – Я никогда не встречал в Вашингтоне копа-интегратора.
– Я – агент Лесли Ванн. Работаю в ФБР. Мы с моим напарником расследуем преступления, к которым причастны хадены. Разумеется, вы не хаден в строгом понимании этого слова, но вы интегратор, а значит, участие в этом какого-нибудь хадена вполне возможно. Если это так, то мы оба понимаем, что вы не отвечаете за свои действия. Но вы должны рассказать мне все, и тогда я смогу вам помочь.
– Хорошо, – согласился Белл.
– В полиции мне сказали, что раньше вы были не слишком разговорчивы.
– Догадайтесь с трех раз почему.
– Наверное, потому, что они вырубили вас, как только увидели?
– В самую точку.
– Николас, может, для вас это и не важно, но я все же хочу извиниться за поведение полиции. Я бы попыталась вести себя по-другому.
– Я просто сидел на кровати с поднятыми руками. Я ничего не делал.
– Знаю. И, как я уже сказала, прошу у вас прощения. Полицейский поторопился. С другой стороны – и это не оправдание, просто объяснение, – пока вы сидели с поднятыми руками и ничего не делали, на полу лежал труп, а его кровь была на вас, – сказала Ванн и указала пальцем. – Вообще-то говоря, она до сих пор на вас.
Белл спокойно смотрел на нее и молчал.
– Как я и сказала, это не оправдание, – после пятнадцати секунд тишины добавила Ванн.
– Я арестован? – спросил Белл.
– Николас, вас обнаружили в гостиничном номере с мертвецом, и вы были в его крови. Надеюсь, вы понимаете, что нас очень интересуют обстоятельства произошедшего. Все, что вы расскажете, может оказаться полезным. Тем более если это поможет обелить ваше имя.