- Мариус Понмерси уже во всю несется к вашей дочери, — перебил его Жавер. Мужчину раздражала вся ситуация, абсолютно каждое его действие, его работу, воспринимали как вражескую диверсию. А самого Жавера — как врага.
Отец Козетты помолчал мгновение.
- А тот парень? Художник Грантер? Его друзья сказали, что Эммануэля избили.
Жавер придержал двери, помогая медикам протиснуться в проход с носилками в руках. Грантер лежал без сознания и очень бледный, только синяк темнел пятном на лице.
Как интересно Жан выразился! Ведь ему эти детишки уже успели нажаловаться, что это именно он успел избить их друга.
- Его уже везут в больницу, — сухо отозвался Жавер.
- В какую? Это важно, вы же понимаете.
Инспектор на секунду закрыл глаза, осознавая, что он запутался в происходящем.
- Туда примчится вся банда, так ведь? Я не знаю, дайте спросить. Мсье, — позвал он ближайшего медбрата, — в какой госпиталь вы едете?
- Святого Варфоломея. Вы с нами? — он спросил, заскочив внутрь кареты скорой помощи. За его спиной Грантера положили под капельницу.
В ответ Жавер вздохнул и кивнул, а дальше полез следом.
- Вы слышали их, — сказал он в трубку, — госпиталь святого Варфоломея.
На линии воцарилось молчание на пару мгновений перед ответом:
- Спасибо, Андрэ. Что бы там ни произошло сегодня, не начинайте самоанализ. Сейчас не время.
Вызов тут же отключили. Жавер устало посмотрел на Грантера и на монитор, который показывал его скачущий ритм сердца. Инспектор снова только тяжело вздохнул.
Отец Козетты связался с дочерью, узнал, куда они направляются, и сказал, что подъедет к Лавке максимум через час, так как в центре страшные пробки.
Когда они все наконец-то добрались до квартиры Прувера, Эпонины и Фейи, в комнате и торговом зале одновременно стоял страшный бедлам. Даже на Анжольраса, которого Комбеферр успел привести в чувство, не слишком обращали внимание. Он сидел, приложив мокрое полотенце ко лбу, читая новости в телефоне.
Курфейрак, громко пререкаясь с Прувером, наконец-то усадил того на стул, и Фейи промыл перекисью его лицо. Жеан поморщился. Козетта с Филиппом перебинтовали ногу Эпонины, плотно стянув сухожилие эластичным бинтом. Козетта с собой на протест взяла рюкзак, набитый вещами первой необходимости — бинтами, перекисью, пластырями, йодом, антисептиками. Тенардье подумала о том, насколько Фошлеван практичная и заботливая. На её бы месте Эпонина даже не подумала помочь кому-то в толпе, ведь если они туда полезли, значит, осознавали риск.
Жоли заикался еще пуще прежнего: он дрожащими руками обхватил плечи Боссюэ и аккуратно довел его до диванчика, посадив рядом с Анжольрасом, а потом начал осматривать рану на голове своего парня. Фейи не понял, почему Жоли периодически наклонялся и легонько касался губами губ Марселя Боссюэ. А когда Мюзикетта вышла из кухни с горячими тостами, раздала их друзьям, а затем по очереди поцеловала Боссюэ и Жоли, Бартоломей махнул рукой.
Баорель поглядывал в окно, почему-то ожидая полиции на пороге магазинчика. Прувер уплетал второй тост с сыром и остатками буженины, как вдруг он замер, а потом испуганно уставился на свой телефон, лежавший на столе возле его руки.
- Эпонина! — вскрикнул он. Девушка вздрогнула и резко обернулась к нему. — Это Хертберт звонит!
Почти все с непониманием посмотрели на Жеана, который так и замер с куском хлеба в левой руке.
- Жеан, она что, уже завтра? — пролепетала Эпонина с широко раскрытыми глазами. — Черт побери, как мы могли додуматься отпустить его на протест! Трубку возьми, — спохватилась она.
Анжольрас с непониманием перевел взгляд с Тенардье на Прувера, а потом посмотрел на Комбеферра, который нахмурился. И тут он понял. Грантера не было с ними.
- Да? — неуверенно произнес Прувер.
- Жеан? Слава богу, хоть ты взял трубку, — затараторил мужской голос в мобильном. — Эр не отзывается. С ним все хорошо? Боже, у меня через полтора часа вылет, а все новости просто пестрят революцией в центре Парижа. Вас же туда не понесло? — после секундной паузы добавил Хертберт.
- Эмм, — только и смог ответить Жеан и тут же вжался в стул, когда Хертберт громко выругался по-итальянски. — Ты только не ругайся, мы найдем тебе на завтра замену Эру, кто-то его речь прочитает, все будет хорошо…
Анжольрас тихо спросил Эпонину, стоявшую близко к нему, что вообще происходит, и с кем разговаривает Жеан. Тенардье его проигнорировала, нетерпеливо махнув рукой. Люсьен нахмурился.
- Да к черту презентацию, перенесём. Что с Эром? Как он? А с тобой? Эпонина в безопасности?
Прувер кусал губы.
- С нами да, а Грантера забрали в больницу. Святого Варфоломея. Я не знаю, где это.
Анжольраса начала раздражать ситуация, в которой он решительно ничего не понимал.
- Как только приземлюсь, сразу поеду к вам.
Жеан отключил вызов и растерянно посмотрел на Понину.
- Хертберт прилетит через пару часов. И он злой как сам черт. И не из-за завтрашней презентации.
- Да ради бога, мне кто-нибудь объяснить, что происходит? — процедил Анжольрас.
Комбеферр покачал головой:
- У Грантера завтра должна была быть презентация иллюстраций к книге сказок, над которой он работал несколько месяцев.
Анжольрас вспомнил кучу листков, которые валялись по всей Лавке. Вспомнил, как сам по нескольким потоптался. Назло Грантеру, который не верил в их убеждения.
- А кто звонил? — зачем-то спросил он.
- Джулиан Хертберт, — отозвался Прувер. — Друг Грантера.
И ничего больше не добавил, словно всё остальное, вся история этих двоих была и так очевидна.
Баорель смотрел на Анжольраса, чуть склонив голову. Хмыкнув себе под нос, он повернул голову к окну.
- Я, кажется, вижу Мариуса.
Понмерси вылез из такси и споткнулся пару раз, пока порывисто бежал ко входу в Лавку. Козетта не знала, радуется ли она или все же хочет отругать его за то, что влез в драку и очутился в тюрьме.
Джулиан Хертберт — интересная личность. Грантер встретил его случайно, когда шёл вечером по Парижу со скетчбуком под мышкой. В наушниках у него играл джаз, больше похожий на блюз, а из кармана пиджака торчала бутылка колы, в которую он в Лавке налил виски. Хертберт же выскочил из подъезда дома, со злостью хлопнув дверью. Он был одного возраста с Грантером, возможно на год старше. Светло-коричневые волосы и янтарного оттенка глаза. Он тяжело дышал, сжав кулаки, но отчаянно пытаясь успокоиться. Получалось из рук вон плохо, он помчался вниз по улице и налетел на Грантера.
- О боже, простите, мсье, я, черт, я не хотел, — он выбил из рук Эммануэля скетчбук, и тот развалился под ногами мужчин.
Листы с разнородными набросками лежали на влажном после дневного дождя асфальте. Джулиан присел и протянул руку к одному скетчу, но Грантер тут же наступил на скетчбук ногой.
- Нет, — покачал он головой. — Не ваше.
Хертберт кивнул и выпрямился.
- Я не специально, еще раз извините.
Грантер пожал плечами, сгреб в кучу листы, и попытался собрать развалившийся скетчбук.
Через две недели Эммануэль получил работу иллюстратора. И нового друга.
Комментарий к Падающего толкни
Скорая тут стоит ну просто нереально дорого. Умереть и то подешевле будет. Хоть за похороны не вы платить будете.
========== Не иди за белым кроликом ==========
Когда Прувер и Курфейрак, Эпонина и Филипп Комбеферр, а за ними и Анжольрас, Фейи и Баорель, Мюзикетта вместе с Жоли и Боссюэ ввалились, громко пререкаясь, в приемную госпиталя святого Варфоломея, на улице начался дождь. Очень холодный и совсем осенний: октябрь разбухал слякотью и разъезжался грязью под ногами. Париж презрительно смахивал с себя серый налет, но ничего не мог поделать с самым ужасным временем года, прекрасном в своей отвратительной красоте. Осень — людей должно передергивать от этих пяти букв.
Пока разношерстная компания добралась до больницы, Люсьен Анжольрас пререкался с Эпониной, которая толком не могла объяснить ему, что Грантер делал на протесте. Потом Комбеферр вмешался, пытаясь успокоить этих двоих, но его перебил Курфейрак, который тихо прошептал на ухо Пруверу, что готов принять ставки. Кто первый вцепится друг другу в волосы, потому что, признаем, Люсьен, ты не можешь спорить с девушкой.