Хертберт наблюдал за ними в зеркало заднего вида. Он улыбался, а потом опустил взгляд на телефон и начал писать Курфейраку.
Нет худа без добра, мон ами.
Комментарий к По ту сторону изгороди
Остался только эпилог.
Кстати. Фамилия у Джулиана - Хертберт. Но Фикбук усердно мне исправляет на Херберт. А мне лень с этим бороться. Но буква “т” там присутствовать должна. (бета всё поправит, полечит, но если пропущу - укажите, плиз)
========== Эпилог. Слышите, как поют люди? ==========
От перемен не скрыться. Перемены грядут так же неумолимо, как и зима на севере. Нужно глубоко вдохнуть и приготовиться к ним. Морально, физически - не важно. Просто ничего уже не будет так, как было раньше. Это знают все.
После вынесения судебного запрета, который запрещал гражданину Эммануэлю Грантеру и гражданину Жеану Пруверу вести любую коммерческую деятельность, прошло больше года. Мир не рухнул, Париж не остановился, его не переименовали, он не стал худшим местом. Он просто был. Как и были все остальные.
На следующий день после суда Прувер еле успел забрать Льюиса и пару скетчбуков Грантера. Потом магазин опечатали - не хватало только жёлтой ленточки на входе, такой, которой полиция огораживает место преступления. Жеан стоял через дорогу и смотрел на Лавку. Его за руку крепко держал Курфейрак. Жеан был в вязанных перчатках без пальцев, а ладонь Курфа – затянутая в кожаную. Поэт не смотрел на Курфейрака, он просто часто моргал, пытаясь отогнать невеселые мысли, жужжащие, звенящие и кричащие у него в голове. Курфейрак удерживал его на земле. Курфейрак - якорь, Курфейрак - пристань. Милый Курф, родной Курф. “Не отпускай меня, - молил Прувер. - Не дай мне утонуть.”
Грантер не вернулся в Лавку. Книжная Лавка, у которой нет названия, вцепилась в его душу невидимыми ладонями и впоследствии выдрала огромный кусок . У художника никогда не было семейного дома, в который он бы ездил на каникулы, или просто дома, где бы его ждали. Но в магазинчике он собрал своих самых лучших друзей, он прочитал самые интересные шедевры мировой литературы, он полюбил и поменялся там. Он творил там. Он пил самое лучшее вино именно в Лавке.
И её забрали. Навсегда. Всю до последней Алисы в Зазеркалье с карикатурами Эра на полях.
Грантер никогда больше не собирался даже ходить по той улице, где она находилась. Никто не уговаривал его это делать. Эммануэль был благодарен. Эммануэлю было паршиво на душе, когда он думал, что будет мешать, если начнет жить в одной квартире с Анжольрасом, Курфейраком и Комбеферром, которая, по сути, оказалась не такой уж и большой.
Но вот чего не ожидал никто, так это того, что Андрэ Жавер через две недели после суда позвонит Грантеру. Они разговаривали долго. Художник прижал телефон плечом к уху, а руками искал свои сигареты по карманам. Жавер тихо говорил в трубку, что если они хотят, то могут жить в его квартире. Грантер подавился дымом и рассмеялся.
- Простите, инспектор, но я как-то это слабо себе представляю, - с горечью ответил Грантер. – Однако, спасибо за предложен…
- Меня не будет в этой квартире. Я, - инспектор Жавер прокашлялся и замялся. – Вы знаете, что Козетта Фошлеван и Мариус Понмерси собираются вместе жить? У молодого мсье Понмерси есть своя трехкомнатная квартира в городе.
Грантер поднял брови, стряхивая пепел в баночку из под колы. Связь он уловил плохо.
- Да, знаю. В смысле, знаю о том, что Мариус и Козетта съезжаются, они идеальные, как пара милых котят.
В кухню забежал Курфейрак с намерением что-то сказать, но Эммануэль нетерпеливо махнул на него рукой, на что Антуан закатил глаза, но молча вышел из комнаты.
- Так вот, я буду жить с мсье Фошлеваном, отцом Козетты. Поэтому моя квартира свободна, и я предоставляю её в ваше распоряжение.
Грантер замер с забавным выражением лица. Если прислушаться, можно было услышать, как у него в замедленном темпе заскрипели мозги.
- А-а-а-мда, я… теперь всё понимаю, - попытался связно ответить Грантер. – Но с чего вы проявляете такую доброту к нам? Козетта через мсье Жана заставила?
Жавер вздохнул.
- Нет. Собственные переосмысленные приоритеты. И совесть, - после паузы добавил он.
Тут Грантер не выдержал и тихо рассмеялся:
- И имя совести - Жан Фошлеван.
Художник закрыл глаза.
- Я знал, что вы не плохой человек. Ну, по морде вы бьёте, конечно, отлично, сдохнуть мне хотелось прилично в реанимации, тут уж врать я не стану. Но что-то вас выдаёт. Я пока не понял, что, но это чувствуется, - Грантер сел на стул и с облегчением вздохнул. – Мы найдём себе квартиру. Но несколько месяцев поживем у вас. Я разберусь с работой, Прувер и Понина тоже. Но ваша помощь неоценима. Я… да. Спасибо.
Минут через десять Грантер побрёл обратно в гостиную, где сидели Ферр и Анжольрас. Курфейрак распевал Фантом Оперы в душе. Люсьен вздрогнул, когда увидел белое лицо Грантера.
- Чёрт, Эр, что случилось? – Анжольрас вскочил на ноги.
Грантер рассеяно достал из кармана ядовито-розовую резинку и стянул в хвостик свои волосы.
- Ничего. Ну кроме того факта, что отец Козетты и инспектор Жавер живут теперь вместе, - Анжольрас хотел было прокомментировать, но Эммануэль поднял ладонь, жестом останавливая его. Комбеферр смотрел на художника поверх очков. – И в своей квартире Жавер предлагает пожить Эпонине, Пруверу и мне.
Воцарилась гулкая тишина. Через пару секунд в душе перестал орать арию Курфейрак. Он, обмотавшись полотенцем, выглянул из двери и с интересом спросил:
- А что с вами такое? Эй, народ?
- То есть, ты съезжаешь от меня? Нас, - тут же поправил себя Анжольрас.
Комбеферр постарался не так явно улыбаться, глядя на выражение лица своего друга. Грантер от удивления уставился на него.
- Анжольрас, ты что не слышал меня, отец Козетты и Жавер, они вместе. Курф, ну хоть ты отреагируй!
Курфейрак вприпрыжку выскочил из ванной с очень взволнованным лицом.
- Так-так, подожди, брат. Ты собрался Жеана отсюда убирать? И сам съезжать? Ты думаешь, я опять хочу видеть вечно кисло-недовольную физиономию Люсьена двадцать четыре на семь? – Антуан так жестикулировал руками, был так праведно зол, что не заметил, как с него сползло полотенце. Ферр тактично молча его подобрал и протянул Курфу. – Да подожди ты, мне не до этого!
Анжольрас прижал ладонь к лицу.
- Ради бога, Курф, прикройся.
- Но-но, - пригрозил ему пальцем Курфейрак. – Ты видишь перед собой шикарное тело, не каждому дано.
Грантер с недоверием перевел взгляд с Курфейрака на Комбеферра, а потом на Анжольраса.
- Меня одного удивил тот факт, что у Козетты теперь будет два папы, а Мариуса два свекра? Ладно, ладно, толерантный век, чему я удивляюсь, но всё же…
Курфейрак уперся руками в бока:
- Эр, ты не понимаешь. Я не собираюсь отдавать тебе Прувера. Ты, конечно, его лучший друг и все дела, но вы там, - слово «Лавка» теперь было под табу, и настоял на этом Анжольрас, - развели просто цветник депрессии и пессимизма. Я не собираюсь допускать, чтобы мой потрясающий, невообразимый, милый, очаровательный, талантливый Жеан опять пропитывался дымом, ничего не ел и смотрел в потолок стеклянным взглядом. Хватит, ради бога, Эр, просто попробуйте пожить как нормальные, - он акцентировал на последнем слове внимание, - люди.
- Сказал абсолютно голый человек, стоящий перед своими гетеросексуальными друзьями, - скривился Грантер.
Курфейрак раскрыл рот от удивления.
- Где ты тут гетеросексуальных узрел?
Анжольрас и Грантер одновременно ткнули пальцами в сторону Комбеферра. Сам же Филипп вздохнул и сказал:
- Курфейрак, успокойся, никто не забирает у тебя Жеана. Эр, - он посмотрел на озадаченного художника, - в той квартире можете жить вы с Анжольрасом. Не беспокойся о нас. Если Эпонина не захочет тут оставаться, я помогу ей найти жилье. К тому же Фейи на днях говорил, что он нашел наконец-то квартиру с большим балконом и двумя комнатами. Да, она не в центре Парижа и не с видом на Эйфелеву башню, но места хватит. Он сможет жить с Эпониной там.