- Боже, с ним все в порядке? – нахмурился Комбеферр, вспоминая бледное лицо со спадающими на лоб темными кудрявыми волосами.
- Конечно, в порядке. Он скорее помрет от того количества вина, которое в себя вливает, начиная с самого утра, когда запивает им кукурузные хлопья, - Эпонина отмахнулась. – На кого вы учитесь?
- Я учусь на юриста, - отозвался Филипп, задержавшись возле отдела с конфетами, беря в руки шоколад. – Молочный или черный?
- Молочный, - не задумываясь, ответила Тенардье. – Юрист. На этом поприще столько конкуренции, да и память должна быть хорошей, - присвистнула она.
Комбеферр смущенно улыбнулся и чуть пожал плечами.
Когда они расплатились, Филипп протянул ей шоколадку, а Эпонина только вздохнула, покачав головой.
- То, что я беру продукты по распродаже, не значит, что у меня нет денег на шоколад или другие вкусные вещи. Мне не нужно ваше галантное поведение, рыцари давно вымерли. Ну, или остались одни тамплиеры, но это к Пруверу, он эксперт. Вы же выглядите неестественно, пытаясь очаровать незнакомку. Вроде и мило, но как-то отвратительно, - Тенардье кивнула ему на прощание и, быстро развернувшись, пошла в сторону перекрестка.
“Да кто он такой, чтобы выставлять напоказ, какие мы вежливые и распрекрасные? Каждый может быть таким, когда несколько кредиток в кармане есть.”
Филипп Комбеферр растеряно стоял, сжимая плитку шоколада в руке, и смотрел вслед удаляющейся фигуре Эпонины Тенардье. Он даже не понял, что так расстроило девушку. Ведь всего несколько минут назад она с увлечением разговаривала с ним о своих друзьях из книжного магазина. На душе стало гадко. Неужели она подумала, что он хотел развести ее на что-то, просто поговорив? Комбеферр закрыл на секунду глаза, грустно обдумывая возможные причины недоверия людям со стороны Эпонины.
Когда Эпонина пришла домой, застала она только Жеана, который сидел с ноутбуком на коленях и во что-то играл в спальне. Заметив недобрый взгляд Понины, Прувер аж на паузу поставил и стянул наушники.
- Понин, - начал было он.
- Да нормально всё со мной, - вздохнула она, садясь на край кровати. – Ты никогда не чувствовал отвращения к богатым людям? – тут же добавила Эпонина.
Жеан теребил в руках провод от наушников.
- Это зависит от человека, у которого есть деньги. Ведь бывают и не совсем законченные засранцы с толстыми кошельками, но таких мало, признаю, - грустно отозвался поэт. – Мне отказывали множество раз в публикации сборников сонет, потому что издатели заламывали высокую цену. То же случалось и с картинами Грантера, пока он не махнул рукой на всякие там выставки и не стал работать фрилансером. Все упирается в деньги, Понина, но я все же верю в добродетель, поэтому устраиваю благотворительные вечера, - он потянулся к ней и поцеловал в щёку. Тенардье чуть улыбнулась и обняла его одной рукой.
- Про добродетель с тобой мог бы поспорить наш дорогой Эр, - усмехнулась она, зарывшись пальцами в рыжие пряди Жеана.
- Наш дорогой Эр готов спорить на любые темы, - резонно заметил Жеан.
Эпонина кивнула и посмотрела на экран ноутбука.
- Опять бегаешь по крышам Флоренции?
Прувер фыркнул, усаживаясь поудобней.
- Флоренция. Я тебя умоляю, я прошёл ее о-о-очень давно, я же тебе не дилетант Грантер, который всё путает кнопку прыжка с кнопкой, активирующей дымовые бомбы. Тут я уже на кораблях гоняю и устанавливаю экономическое господство на морях, и-и ты меня не слушаешь, - возмутился поэт, пихнув Эпонину в плечо, на что она только захохотала.
- Не слушаю, потому что это был риторический вопрос, ты ведь всем уже все уши проел своими ассассинами.
Прувер сузил глаза и быстро надел наушники.
- Грантер правильно сказал. Предатель, - показав язык, он погрузился в свою игру, время от времени выкрикивая ругательства по тому или иному поводу.
Сам же Грантер шёл по улице с Фейи в банк. Грантер терпеть не мог заполнять всевозможные счета за их квартиру, а в этот раз сумма, которую они должны были заплатить, как-то выглядела особенно большой. Пришлось снимать часть неприкосновенного запаса с банковских счетов и, тем не менее, они шли и беседовали о работе, которой занимался сейчас Грантер, а не о проблемах.
- Я не художник, Фейи, ты с красками лучше меня обращаешься. Иллюстратор и художник – разные вещи, - сказал Грантер.
- Неправда. Это неправильно проводить такую черту между карикатурами, иллюстрациями и живописью, - не согласился Бартоломей.
- Живопись – это реальность, изображенная масляными красками или акварелью. Её цель – нести гармонию и показывать красоту, - Грантер поднял вверх воротник своего пиджака, пытаясь таким образом согреть шею от постоянных порывов ветра. – Иллюстрации же – способ едко показать суть общества в нескольких линиях и кривых усмешках высмеять проблему.
Фейи покачал головой:
- Не все твои работы критические. Ты же сейчас работаешь над сборником сказок.
- Не все. Но их изначальная идея именно такая, - вздохнул Грантер. – К тому же, какая сказка без старого доброго злодея?
Бартоломей хмыкнул, вспомнив, как после встречи со студентами, которые должны были прийти к ним в четверг, в иллюстрациях в большом альбоме Грантера появились вариации героев.
Банк блестел на холодном осеннем солнце. Из входа сновали туда-сюда люди в опрятной одежде, Грантер и Фейи очень выделялись из толпы, хотя, когда их это заботило?
Комментарий к Моя трагедия комедий балаганных смешней
Название - композиция Канцлера Ги.
Тут немного искажено время. В реальности, нападение на редакцию газеты «Charlie Hebdo» произошло 7го января 2015. Эпонина читает газету, в которой упоминают об этом событии, которое было несколько недель назад, хотя на улице осень 2014 года, а не зима 15го.
Жеан Прувер играет в Assassin’s Creed Rogue, поэтому его называют экспертом по тамплиерам.
Carrefour - сеть европейских супермаркетов.
========== Республика, Единая и Неделимая ==========
- С ним два пистолета, про запас еще два,
Два браслета, два кинжала и один рев быка!
Таким был Эдвард Кенуэй!
Мальчик лет семи внимательно слушал хозяина магазина, который сидел на столе, скрестив ноги по-турецки, читая ему книжку с темным пиратским флагом в правом углу. Грантер уже успел прочитать несколько отрывков, с собственными комментариями и пояснениями тех или иных моментов. Ребенок задумался, что сам продавец очень даже похож на пирата: отважный, потому что прикрикнул на другого парня, с которым пришел мальчик, когда тот помешал ему рассказывать легенду, с бутылкой чего-то в руке, рома, наверное, и ругающийся не очень приличными словами время от времени. Не хватает капюшона и какого-нибудь оружия.
Когда Грантер поманил к себе мальчика и показал иллюстрации, детские глаза широко раскрылись от удивления: на развороте была иллюстрация от издателей, а рядом альтернативная, с большим количеством деталей и даже репликами, которые выкрикивал Эдвард Кенуэй. Вторая версия намного больше понравилась мальчику.
- А потом Эдвард умер. Он понял, что раньше, когда он был молод, у него были свобода, время и любовь, которых он не видел, не знал и не чувствовал; не ценил все это, выбрав жизнь пирата и отдав свое сердце семи морям. Не стоило искать ни правосудия, ни мести, а лишь поиски истины ради всеобщего блага имели смысл, - Грантер вручил мальчику книжку и уже собрался выпроводить из магазина, как его окликнул сконфуженный парень, по всей видимости, брат того мальчишки, с которым раньше уже успел поругаться художник.
- Как это - все умерли? Не Игру Престолов же вы ему продаете, зачем сразу настраиваете ребенка на пессимистичный конец истории? – хмуро спросил он, подходя к столу, на край которого присел Грантер.
- Это история о бравом пирате, который грабил королевский флот и перерезал глотки офицерам его Величества, какой, по-вашему, там конец? – без энтузиазма спросил художник.