Появившись наконец дома, папа стал извиняться и делать вид, что ничего особенного не случилось, просто вот такой он рассеянный. Мы поспорили. Я снова предложила нанять кого-нибудь, чтобы присматривать за ним, домом и Молли, и его обычно веселое лицо потемнело от гнева. Такое случалось настолько редко, что я просто онемела.
«Хватит, Магдалена! – рявкнул отец. – Хватит. Оставь все как есть[2]».
Тут его лицо просветлело: успокоился он так же мгновенно, как и разозлился. Схватил со стойки ярко раскрашенный фарфоровый подсвечник в виде обезьянки и стал петь в него, как в микрофон, про мудрые слова матушки Мэри. Отец никогда не упускал возможности исполнить что-нибудь из «Битлов», особенно если это могло разрядить обстановку.
В тот вечер я так разозлилась, что из папиного дома отправилась прямиком в «Сороку». Заперлась в кабинете, напечатала на маминой машинке самое дурацкое в мире объявление о поиске помощницы по хозяйству, прилепила его на витрину, чтобы утром посетители сразу его увидели, и хотела было сфотографировать и выложить в местные группы в соцсетях, однако решимость моя через пару минут испарилась. Я струсила и сорвала листок. Смяла его, бросила в урну у входа в кафе и с тяжелым сердцем отправилась домой.
Теперь же, когда отец заговорил о продаже «Сороки», я стала об этом жалеть. Мне определенно необходимо было запустить к нему в дом шпиона. Кого-то, кто сообщит, если папа начнет вести себя необычно. И позаботится о том, чтобы у Молли всегда была вода. Мы с ней, конечно, друг друга слегка недолюбливали, но мне не хотелось, чтобы с ней что-то случилось.
Я вручила Редмонду его латте и закрыла этот заказ.
Отхлебнув, он блаженно выдохнул:
– Прекрасно, как и всегда, Мэгги!
Редмонд как раз расплачивался кредиткой, когда дверной колокольчик вновь звякнул, приветствуя нового посетителя. И пусть этот звон действовал мне на нервы, увидев, что пришла Роуз, я вздохнула с облегчением.
– Простите, опоздала! – на ходу бросила она, пробираясь за стойку. По ее спине моталась длинна, перевитая серебристыми прядями коса. Убрав сумочку и повязав фартук, Роуз поздоровалась: – Всем привет!
И снова на душе у меня потеплело, когда все хором поприветствовали ее в ответ.
– Кто следующий?
Роуз едва успела надеть фартук и сразу же взялась за работу.
Сиенна стала делать заказ, Кармелла же поманила меня в дальний конец зала и, когда я приблизилась к ней, ласково взяла за руку.
– Мэгги, когда ты в последний раз брала отпуск? Ты волнуешься за отца, а я переживаю за тебя. Ты же вот-вот пополам переломишься! Все время хлопочешь о других, а о себе совсем забыла…
– На себя у меня нет времени! – отозвалась я, некстати вспомнив, что и врач советовал мне сбавить обороты. – К тому же трудно думать о себе, когда все мои заботы сейчас – об отце. Кармелла, вы же его не хуже меня знаете! Вы бы заметили, если бы с ним что-то было не так. Ладно, он в своем уме… Тогда, может, у него проблемы со здоровьем? Что, если ему врачи какой-то жуткий диагноз поставили? И он именно поэтому так зациклился на здоровом образе жизни? – Я выпрямилась. Неужели мне удалось наконец нащупать разгадку? – Ну конечно! Он не говорит мне, что болен, чтобы я не волновалась. О господи!..
Кармелла покрепче сжала мою руку:
– Прекрати, Мэгги. У тебя так подскочило давление, что ты сейчас через крышу вылетишь!
С полгода назад со мной случилась транзиторная ишемическая атака (ее еще называют микроинсультом). К счастью, долгосрочных последствий она не вызвала, но врачи предупредили, что, если я не изменю свою жизнь, мне и до настоящего инсульта недалеко.
«Изменить свою жизнь» означало избегать стресса.
– Все с Дезом нормально, – заверила Кармелла. – Он буквально пышет здоровьем и энергией. Можешь мне поверить!
Я уже была на грани нервного срыва, но ее спокойный безмятежный тон привел меня в чувство. Она говорила так уверенно!
– Вы что-то знаете, верно? – Я окинула ее пристальным взглядом.
Колокольчик на двери зазвенел, приветствуя Сэма Кинделла.
– Доброе утро, Сэм! – тепло поздоровалась Роуз и сразу же начала готовить его обычный заказ: ореховый айс-латте и тарелку взбитых сливок с собой.
Кармелла, пряча глаза, переступила на высоких каблуках.
– Что? Нет.
Я засмеялась, но смех вышел больше похожим на всхлип. Может, в недвижимости она и разбиралась лучше всех в окру́ге, но врать не умела совсем.