«Гольфстрим» остановился, и трап опустился, когда нас и противоположный берег разделяло около сотни метров. Глубина на этом участке брода была уже небольшая – от силы метра полтора. Даже не умеющему плавать человеку пришлось бы постараться, чтобы здесь утонуть. Громкий всплеск, с каким сходни ударились о воду, послужил горящим строителям ориентиром, куда им следовать. Накидки защитили их от крупных ожогов, и хоть пострадавшие ощущали дикую боль, они все же не утратили рассудок. И нашли в себе мужество подняться на ноги, добежать до трапа и нырнуть в реку. Даже Гатри, что уже не горел, а лишь дымился, скатился кубарем с мостика и, ковыляя из последних сил, поспешил к спасительной воде.
Не угодившие под огонь септиане не могли оставить раненых собратьев без поддержки и тоже попрыгали в реку. Я же приказал Гуго открыть моторный отсек и срочно подготовить водяную помпу со шлангом. А пока Сенатор выполнял распоряжение, я сбежал на горящую палубу и первым делом поднял трап, оставив пиратов за бортом.
Из-за бомбовой атаки на палубе образовалось несколько очагов пожара. Но огонь еще не разгорелся в полную силу, поэтому затушить его было несложно. Заодно удалось привести в чувство Убби, окатив его водой из брандспойта. Едва очухавшись, шатаясь из стороны в сторону, он, однако, поднялся на ноги и сразу вспомнил, что за беда с ним приключилась.
Хвала Септету Ангелов – он успел увести своих верных рабов с «Гольфстрима» и напомнил мне поднять трап! Не случись этого, наша битва с ними продолжилась бы за пределами бронеката. Причем ожоги были бы меньшим из зол, какие на них обрушились.
И без того обозленный Сандаварг рассвирепел еще больше, когда увидел, что кто-то из врагов брал его оружие. Взревев, он шаткой, но целеустремленной походкой направился к разбросанным по палубе братьям Ярнклоту и Ярнскиду. Зачем они понадобились Убби, когда враги уже покинули «Гольфстрим», было совершенно очевидно.
– Вот черт! – спохватился я. После чего бросил брандспойт и, поспешно открутив от траповой лебедки рычаг, спрятал его за спину. И когда Сандаварг во всеоружии подступил к сходням, опустить их он уже не мог.
– А ну верни железяку на место! – потребовал Убби, глядя на меня исподлобья. Ноздри его раздувались, а ошалелый взгляд не предвещал ничего хорошего ни мне, ни барахтающимся за бортом паломникам.
– О чем ты? Какую железяку? – Я прикинулся дурачком, хотя это было не лучшей идеей в споре с вышедшим на тропу войны убийцей.
– Хватит морочить мне голову, загрызи тебя пес! – рявкнул крепыш-коротыш, теряя остатки терпения. – Быстро выпускай меня отсюда! Кое-кто здорово меня разозлил, и сейчас об этом пожалеет! А также о том, что он вообще родился на свет!
– Не выпущу! – запротестовал я, косясь на брата Ярнклота и гадая, успею ли я от него увернуться. – Достаточно на сегодня крови! Пока ты э-э-э… отсутствовал, мы хорошенько поджарили задницы этим ублюдкам. Им теперь не до Великой Чаши, а до ближайшей деревни не добраться. Некому там с тобой воевать! Или ты хочешь запачкать благородного брата Ярнклота в крови женщин и детей?
– Собачий хвост вам всем в печенку! – От избытка накопившейся ярости Убби громыхнул по щиту намотанной на руку цепью кистеня и топнул ногой. – Ты что, думаешь, я это просто так оставлю?! К черту женщин и детей! Пойду оторву головы хотя бы их шелудивому псу-старосте и этому коновалу Панфилу!
– Ты прав: староста Гатри теперь и впрямь похож на шелудивого пса, ведь я спалил ему на голове все волосы, – попытался отшутиться я, но к лебедке не притронулся. – А Панфил сам себе оторвет голову. От отчаянья, потому что теперь ему придется заготовить целую тонну мази от ожогов… Остынь, северянин! Это не те враги и не та битва, какими ты мог бы гордиться. Подумаешь, опоили тебя сонным зельем, и ты проспал самое интересное! Как будто раньше ты ни разу не валился с ног и не вырубался с хорошего перепою! Возможно, оно и к лучшему, что ты – великий воин – не стал проливать кровь этих недостойных людей, с которыми даже мы в итоге справились.
– Зажарить полдюжины ангелопоклонников – что может быть проще! – поддакнула мне спустившаяся с мачты Малабонита. Она тоже не желала добивать потрепанного врага, жизнь у которого и так теперь ожидалась не сахар. – Вот уж не думала, что наш бравый краснокожий парень дерется с врагом, убегающим во все лопатки даже от женщины!
Сандаварг вновь зарычал и затрясся, но этот приступ гнева продлился недолго. После чего злость из Убби быстро улетучилась, он опустил оружие на палубу, а затем упер мне в грудь указательный палец и проворчал: