«Рыцарь» пустился через весь аэродром. Только замелькали его жёлтые гетры.
Ирма, не теряя попусту времени, выглянула. Синяя блуза в сторонке вся ушла в свой «фарман». Следить некому.
«Кодак» сухо защёлкал. Ирма успела сделать двенадцать снимков. И общих, со всех сторон, и детальных. В увеличенном виде это будет материал богатейший!
Чтоб не внушить Агапееву и тени каких-нибудь подозрений, графиня вышла далеко ему навстречу. Он бежал со всех ног, встревоженный.
— Ваш вид красноречив… Портмоне исчезло?..
— Обыскал весь автомобиль. Нигде ничего! — отвечал запыхавшийся Агапеев.
— Успокойтесь, в конце концов, это все не так уж страшно.
— Да, но тысяча с лишним рублей! Деньги!..
— Человек должен ко всему быть готовым. Люди теряют целые состояния. Однако я загостилась. У вас здесь так мило, привольно… Мне пора…
— Что я слышу, графиня? А наша воздушная прогулка на «блерио»!.. Я вызвал моего механика. Он с минуты на минуту примчится на мотоциклетке.
— В другой раз — с удовольствием. Отчего же не полетать со знаменитым русским авиатором? С французской знаменитостью я уже летала. Минувшей весною в Каире Гарро сделал со мною круг над пирамидами. Это было забавно и, пожалуй, величественно. Сверху пирамиды казались острыми шляпками гвоздей, вбитых в песок пустыни… Вы меня проводите? К мотору?
— Да-да… конечно! Графиня, осмелюсь предложить вам… ведь вы остались без гроша… Возьмите у меня рублей двести-триста?..
— Зачем? Дома у меня чековая книжка, а шофёру заплатит портье. Идем, тороплюсь…
— Когда я вас увижу?
— Попробуйте заглянуть сегодня вечером к княгине Долгошеевой. Я, может быть, буду там.
Это не понравилось Агапееву, и он скорчил соответствующую гримасу.
— Я хочу быть вдвоём с вами. И потом, у княгини будет княжна Тамара.
— Ваша невеста?..
— Если хотите…
— Я ничего не хочу, это вы — хотите! Эта маленькая княжна очаровательна. Темно-рыжие волосы, зеленые глаза… Чего же лучше? И не холодные, большие русалочьи глаза, это банально, а узкие и горячие. Она прелесть, и я удивляюсь, как это, будучи женихом такой обворожительной девушки…
— Но что же делать, когда меня тянет к вам обеим. Вы дополняете друг друга. Для княжны — одни ласки, для вас — другие.
— Испорченный мальчишка. А я думала, вы способны увлекаться одной, только одной женщиной.
— Так и было. Мне казалось, что, кроме Тамары, никого не существует на свете. Но я увидел вас, и…
— А если б вам предложили сделать выбор?..
— Я затруднился бы, и наконец это зависит всецело от настроения. Иногда я хочу княжну больше, чем вас, иногда — наоборот. Но все же вас — чаще.
— Вы останетесь? Или я могу подвезти вас в город?..
— Останусь. Мне надо сделать проверку мотора. Мой «дракон» что-то уже второй день капризничает. Работа меня рассеет. Я не буду о вас думать. Ах, если можно бы было вечно работать!.. Женщины перестали бы меня волновать…
— Ваш труд красивый! Эта вечная борьба с воздухом, вечные стремления к небесам. Вы долго работали над вашим «драконом»?
— Около года.
— И много чертежей, рисунков?..
— Целые груды, папки.
— Любопытно! Меня как-то болезненно интересует всякое техническое завоевание… Я напрашиваюсь к вам в гости. Вы меня позовете. Хочу видеть, насколько вы сумели отразиться, отпечататься в шаблонной обстановке гостиничного номера. Кстати, мы едва ли не соседи?..
— Почти. Я этажом выше над вами.
— Вот мы и будем вдвоем… Довольны?..
И какое-то шаловливое полуобещание прочёл он в её восточных глазах…
Чечени вернулась в отель к позднему, очень позднему завтраку. Шёл четвертый час — сколько времени на чистом воздухе — Ирма успела нагулять аппетит.
Особый лифт умчал ее вверх, сквозь все шесть, даже семь этажей на плоскую крышу «Семирамис-отеля». Оттуда, завтракая, можно было видеть далеко вокруг хаотический каменный пейзаж большого города. Целое море крыш, белых труб и огнём сверкающие на солнце кресты и купола храмов.
Этот «висячий сад» «Семирамис-отеля» был пуст. Белели квадраты никем не занятых столов. Лишь за одним сидел Флуг, кончая свой поздний завтрак.
Звук шуршащих по гравию шагов заставил его повернуться.
— Я адски голодна, Флуг!..
Он буравил ее своим тусклым взглядом. Она кивнула утвердительно.
— Браво! Я проявлю их у себя. Я устроил в уборной великолепную темную камеру. Садитесь, графиня… Человек!..
Подбежал бритый и смуглый, весь в белом, начиная с куртки и кончая матерчатыми туфлями, лакей, напоминающий итальянского моряка летом.