Арканцев повесил трубку.
— Дело в следующем, друг мой. У него как-то загадочно пропали все чертежи и рисунки, относящиеся к «Огнедышащему дракону». Он объясняет это довольно фантастическим приключением. Ему устроили ловушку и тому подобное… Доказательств — никаких. А факт исчезновения чертежей — налицо. И кроме этого, получился анонимный донос, обвиняющий Агапеева в продаже этого материала агентам чужой страны.
— Я этому не верю, дядя! — горячо воскликнула княжна.
— И я не хочу верить. Надеюсь, это выяснится со временем. А пока… Ну вот и все, мой друг, чем я могу быть полезным тебе. Остается терпеливо ждать. Кланяйся дома. У мама целую ручку…
Пять минут прошло, Леонид Евгеньевич встал. Убитый вид племянницы слегка тронул его.
— Не падай духом. Все образуется… В этом простонародном словечке — целая философия! До свидания, моя милая племянница, с волосами тициановской догарессы. На Рождество заеду к вам… Кстати, хочется взглянуть лишний раз на портрет Боровиковского. Висит у вас в гостиной над роялем… Екатерининский прадед твоего отца, в красном камзоле и парике. Дивный портрет!..
Тамара покинула дядюшкин кабинет разочарованная. Ждала большего от посещения. Чего именно — сама толком не знала, но — большего.
В «Семирамисе» княгиня Долгошеева с маркезинами ждала Тамару. Предлагали закусить. Можно взять чего-нибудь из ресторана, тем более княжна, уехавшая второпях, не успела даже позавтракать дома. Но у Тамары не было никакого аппетита. Сама себе казалась несчастной. Княгиня сетовала:
— Какое безобразие!.. Погода стоит чудесная, мы завтракали все дни под открытым небом в «висячем саду». Это так нам напоминает Италию. И что же? Оказывается, по случаю ремонта «висячий сад» закрыт для публики. Решительно не понимаю, зачем этот ремонт! — И в южных глазах княгини было недоумение вместе с досадою.
Ремонт давал себя знать не только одним закрытием «висячего сада». Ежедневно с утра и до вечера нахально, почти вызывающе сновали через белый, в мраморных колоннах вестибюль и такой же белый читальный зал немецкие рабочие в синих блузах и съехавших на затылок блинообразных кепках. Лифт был к услугам этих развязных плотных людей, отравлявших воздух дымом вонючих сигар, трубок и запахом перепачканных чем-то жирным блуз.
Дирекция отеля кормила их на убой. Они поглощали неимоверное количество пива. За ними ухаживали, как если бы это были самые выгодные постояльцы. Руководившие «ремонтом» инженеры и два старших механика завтракали и обедали в общем зале ресторана.
«Нейтральный салон» княгини Долгошеевой — этот салон совершенно особый номер, обставленный, как гостиная, куда сходилась мать с дочерью, если был кто-нибудь чужой. Тамара не в счет, она была скорее своя, чем чужая, а вот зашёл еще Криволуцкий.
От Вовки, первого человека, узнала княжна хоть какие-нибудь подробности, связанные с арестом Агапеева. Авиатор успел рассказать Вовке свое приключение в автомобиле со всеми его последствиями.
Княжна слушала, вся притихнув, затаившись, так это было странно, фантастично, совсем глава какого-нибудь бульварно-уголовного романа.
— И вот, — закончил свой рассказ Криволуцкий, — те, кто арестовал Агапеева, сомневаются во всей этой истории, находя ее сочиненной. А между тем такого не выдумаешь. Или, чтоб выдумать, надо иметь фантазию Киплинга или Конан Дойла. И при том Агапеев, несмотря на свое легкомыслие, для того чтобы учинить предательство, слишком порядочный.
— Позвольте, — перебила княжна. — Вы говорите, этот ограбивший его спутник… От него сильно пахло какими-то пряными и сладкими духами?
— Вот-вот! И еще прежде, чем он усыпил Агапеева, у бедняги стала кружиться голова… Что с вами, княжна? — спросил Вовка, увидев, как Тамара вздрогнула вся, с полуоткрытыми губами, словно желая сказать что-то и не решаясь…
— Может ли это быть? Мне пришла безумная мысль… Хотя почему безумная? Разве то, что было с Агапеевым, а оно было, не может показаться безумным?.. Владимир Никитич, вы знаете барона Гумберга?
— Слышал и далее видел. Тип довольно мрачный, кажется.
— Поедем к нему! Сию же минуту. Не спрашивайте меня ни о чем, поедем!
И, оставив в изумлении княгиню и обеих маркезин, Тамара вышла вместе с Криволуцким. Через несколько минуть они были у подъезда гостиницы «Палас-отель».
На вопрос, дома ли барон Гумберг, портье ответил:
— Барон недавно вернулся откуда-то, застал телеграмму и полчаса назад уехал на Варшавский вокзал…
21. Флуг-ревизор
Флуг исчез, не уехал, а именно исчез — такие люди исчезают — в отдельном купе, в вагоне международного общества. Он не любил никаких спутников, предпочитая находиться в единственном числе.