Джейкоб стоял позади нее, и его сердце сжималось от боли. От этой жуткой картины, как единственное существо, что он когда-либо любил, корчилось перед ним от страха, но Джейк не смел подойти к ней. Ева бы его не подпустила.
Он простоял так несколько минут. Голова разболелась еще сильнее, чем прежде, и в воздухе все еще витал этот отвратительный привкус железа, который доводил его до тошноты. Но тогда Ева поднялась на ноги, всхлипнула, утерла слезы и вновь поплелась вперед.
Без Тотема здесь было так пусто. Без их разговоров здесь было слишком тихо.
Время тянулось медленно, и никакие диковинные здания и скульптуры больше не приковывали к себе взгляд Евы. Она смотрела лишь под ноги, которые несли ее вперед по дороге, и вскоре она вышла к бухте.
Здесь девушка остановилась у кромки воды и вновь попыталась найти в ней свое отражение – тщетно. Волны кровавого моря бились о причал, а Ева все еще была призраком в этом мире.
Она простояла так несколько минут, и укол совести все же заставил ее обернуться: Человека в черном не было. Ева стояла на причале совершенно одна. Девушка вздохнула и опустилась на трухлявую доску, глядя далеко вперед, где за туманной дымкой горизонта скрывались острова.
– У боли есть одно удивительное свойство, – голос раздался позади Евы, но она не стала оборачиваться, ибо уже точно знала, кому он принадлежал. – Она проходит, Ева. И потом ты уже не вспомнишь о ней, о том, как тебе было больно когда-то. Боль не знает памяти, она существует лишь здесь и сейчас.
Волчица села на причал рядом с девушкой и повернула к ней свою морду с усталыми глазами-бусинами. Ева протянула вперед руки и обняла зверя так крепко, как только могла. Мягкая белая шерсть подарила ей капельку того спокойствия, которого так не хватало, и слезы покинули ее, быстро высохнув на щеках.
Страх пробуждают песни и крики сирен,
В холоде Кокона жизнь все равно, что плен:
Холод становится равною частью вен,
Поднимись, моя Ева, встань, моя дочь, с колен.
Песня волчицы была для Евы колыбельной. Она терялась, прижимая ее к себе все сильнее, ее пальцы путались в длинной густой шерсти и искали тепло, от которого становилось так спокойно. Теперь спокойствие обволакивало нутро Евы, оно было повсюду и заглушало страх. Волчица была права: когда боль уходит, ты совершенно забываешь о ее былом присутствии. Ты снова можешь дышать.
– Кто ты? – прошептала Ева отстранившись. – Я знаю, кто ты, я чувствую, что знаю это, но не могу уловить. Я помню тебя с самого начала, с тех пор, как впервые почувствовала этот мир, но заговорила со мной ты лишь сейчас. Почему? Ты ведь всегда была рядом.
– И я всегда буду рядом, моя дочь.
– Кто ты?
– Я дух Кокона. Мне еще многое нужно тебе рассказать, дочь.
– Ведь Тотем тоже был наполовину волком, да? Откуда вы взялись?
– Мы существовали всегда, просто в другом виде. У меня много лиц. Закрой глаза.
Ева крепко зажмурилась, а когда вновь распахнула веки, перед ней сидела красивая темноволосая женщина, и у Евы на глаза вновь навернулись слезы.
– Мама…
Дух Кокона в обличье Элизабет улыбнулся и обнял Еву.
– Теперь и она часть меня, и твой отец. Сердце Кокона невозможно найти в одном месте: оно повсюду. В каждом сантиметре земли заключена огромная энергия, в каждом живом существе ее еще больше. Когда наш мир открыли, энергия начала приобретать привычные человеческому глазу формы. Сначала это был Джейкоб, и он спланировал все так, как видел в своей голове, но потом ведь пришли другие. И ты, Ева. Ты человек, живой человек, и поэтому видишь меня такой, какой хочешь видеть.
– Ты – настоящая королева?
– Нет, милая. Королевой была Элизабет, как и нарек ее Человек в черном… мне привычнее называть его Странником, пусть будет так. Но ведь издревле известно, что корона – лишь титул и не все короли могут в полной мере управлять своими владениями. Во всяком случае, Королева отныне ты, и у тебя здесь куда более неисчерпаемые возможности, милая.
Ева не могла оторвать взгляда от лица матери. В голове у девушки крутились тысячи вопросов, но ни один из них она не могла сформулировать.
– Ты… дух Кокона, что это значит? Ты существуешь?
– Конечно?
– Ты не галлюцинация?
Женщина рассмеялась.
– Нет. Пока у Кокона есть энергия на мое существование, я существую. Но моя роль в нем – роль наставника. Учитель приходит, когда ученик готов, но когда малыш вырастает и уже может научиться всему самостоятельно, учитель покидает его. Настанет время, когда я тоже уйду.