У троих опешивших друзей не было времени, сил и возможности остановиться и задуматься над поступившей информацией. Август открыл было рот чтобы что-то сказать, но почувствовал, как его под руки подхватили Фредерика и Элизабет и тут же закрыл этот самый рот, зная, что ничего путного он не скажет.
У Алфи тоже с изумлением поглядывал на светловолосую девушку и строил догадки о том, откуда же она могла взяться, каким образом молодые и симпатичные девушки умирают в самом расцвете своей юности и вообще, какого черта они все здесь делают.
Парадная дверь была перекрыта туманом, и героям пришлось броситься в обратную сторону, в лабиринты коридоров, из которых только что вынырнул Алфи. В процессе бега по ним все четверо неоднократно перестраивали систему своего движения, сойдясь, в конце концов, на одной единственно правильной: лампу передали Августу, который едва ли мог двигаться, но честно выполнял свою роль держателя, а остальные трое просто его тащили. Это устраивало почти всех. Но выбирать не приходилось.
Каким бы остряком ни был Август, ни у кого не возникло мысли бросить его и отдать его душу в волю Тумана.
Они бежали, и слышали лишь собственные вдохи и выдохи. Они чувствовали, как медленно их достигал страх, который иглами вонзался им в спины. Который, словно щупальца, которые видела Элизабет, хватало каждого из них поочередно за горло и не давало возможности кислороду поступить в кровь. И, казалось, от этого их сердца останавливались, замирали, замерзали...
– Черт, черт, черт! – выругался Алфи, останавливаясь, – тупик. Как это могло произойти? Кто помнит, где был главный вход?
Все четверо застыли, ничего не отвечая.
– Кажется, я знаю, – прервал тишину голос блондинки. Алфи вопросительно на нее посмотрел и девушка, будто читая этот вопрос на его лице, прибавила: – Фредерика.
–Альфред.
– Ребят, мы, конечно, можем постоять здесь и выпить на брудершафт, но думаю, может в другой раз? – Август кивнул в сторону темного конца коридора, в котором уже сияли проблески Тумана.
– Нам нужно туда! – крикнула Фрида, – мы успеем!
Они метнулись в сторону настигающего их Тумана и едва-едва пойманные, успели свернуть направо, в очередной лабиринт коридоров. Вслед за ними пронесся поток холодного воздуха. Ветер, напомнивший им призрака, мертвую душу, призванную мучить их.
Но они продолжали бежать.
Теперь процессию возглавляла Фредерика, которая с почти уверенным видом петляла между комнатами с выбитыми дверьми. Альфред и Элизабет чувствовали, что силы быстро покидают их, и Август, который и сам был на грани потери сознания, словно с каждым шагом становился все тяжелее.
– Долго еще? – заплетающимся языком буркнул он.
– Кажется... – начала Фрида, задумчиво оглядывая зал, в котором они оказались. И тут ее взгляд упал на предмет, выделявшийся из общей кучи. Она посветила на него фонариком и увидела одну из своих туфель. Девушка внезапно поняла, что весь этот нелегкий путь преодолела босиком, но проигнорировала эту мысль, – я поняла! Мы уже близко.
Они снова метнулись в коридоры, которые Алфи, Лиз и Август определенно начали узнавать. Им оставался один десятиметровый промежуток, разделявший их и свободу, и который они преодолели в два счета, подгоняемые наступающим им на пятки туманом.
И тут все четверо в ужасе выдохнули.
– Здесь же была дверь... – мысли каждого озвучила Фредерика. Дверь и правда была, вернее был дверной проем и путь наружу. Сейчас же все их надежды замкнула глухая стена.
– Нам некуда бежать, – отчаянно выдохнула Лиз и тут же почувствовала мертвую усталость. Сонливость разом накатила на всех четверых, и они попадали без сознания с единственной мыслью в своих головах.
Туман все-таки их догнал.
***
– Алфи? – мужчина услышал раздавшийся совсем рядом голос Элизабет.
– Что? Что происходит? – он потрудился разлепить веки, что было довольно трудно: ноги и руки затекли, покрывшись колючей гусиной кожей. – Твою Бога душу...
Его окружали отнюдь не глухие кирпичные стены, в которых он потерял сознание под слоем тумана. Его окружали заросли высокой травы. Это была... кукуруза. Да, точно, кукурузное поле, посреди которого ко всему своему удивлению и очутились Элизабет и Алфи.