Вскоре он снова оказался на пустыре, и Элизабет не могла сдержать настороженного взгляда. Им следовало выбираться, бежать оттуда, но они не могли. И внезапно их снова оглушили раскаты грома, которые оказались сильнее предыдущих.
Алфи заметил на лице девушки вопль ужаса и направил взгляд на середину круга. Там, где еще недавно располагалась паучиха, вздувался и пульсировал клубок шипящих змей.
– Алфи, ты должен вспомнить! – раздался молящий голосок Элизабет, и он изумленно на нее посмотрел.
– Что? Что я должен вспомнить?
– Сны! Алфи, вся психоделика, которая здесь творится: пауки, кукуруза, змеи – все это снилось мне несколько лет назад. Но есть вещи, которых не было. Черной вдовы, например. Ты должен вспомнить то, что было в твоей части сна.
Алфи потупил взгляд и вновь посмотрел на разрастающийся клубок змей. У него оставалось слишком мало времени.
– У меня проблемы... с памятью... – небо накрыл очередной громовой взрыв, – я не могу... вспомнить.
– Но ты должен, – Элизабет умоляюще заглянула в его глаза, а потом засмотрелась на что-то за его спиной с открытым ртом и округленными глазами.
– Алфи, ты серьезно? – дрожащим голосом выдала она.
– Что? О чем ты...
Альфред обернулся, и смутное воспоминание все же промелькнуло в его голове.
– Это... клоун, – на грани истерики шепнула Лиз, и ей показалась эта фраза настолько абсурдной, что она едва ли не рассмеялась вслух.
– Да. Это клоун.
– Алфи, а ты не помнишь, что было дальше?
– Нет... хотя постой... – снова грянул гром и растворил в себе слова Альфреда.
Клоун мерцал. И мерцая, он медленно приближался к друзьям, которые также медленно отходили в сторону расширяющегося клубка змей.
– Что было потом, Алфи?
Он молчал.
– Алфи?
– Вот это.
Клоун оказался перед Элизабет и Альфредом, и девушка успела заметить лишь одну деталь: черные глаза без зрачков. Тварь раскрыла рот и из него черной слюной высыпали маленькие паучки.
– Нам нужно бежать, – пискнула Элизабет.
– Нет, – шепнул Алфи, и вскоре девушка поняла, почему.
По ее ногам уже ползли черные змеи. А шею Альфреда спазмом и лишь в единственное мгновение зажала костлявая рука твари.
И грянул гром.
***
Август.
В его ушах звенел ветер, надрывая свои несуществующие пыльные голосовые связки и пробираясь куда-то внутрь тела через органы чувств.
Август...
Он не посмел разлепить веки. Все его тело было охвачено страшной зудящей болью. Она пульсировала в укушенном колене, она пульсировала в нарывах на его спине, она пульсировала назойливой мигренью где-то в потайных уголках его мозга.
Эта боль оказывалась ветром, который, скитался внутри него как бесприютный странник. Между органов, наравне с кровью и кислородом в ней.
Август...
И что же дальше? А дальше он не мог поверить в эту сумасшедшую реальность, то ли четвертый, то ли пятый раз, покидая ее, теряя сознание. Теперь парень откровенно боялся того, что мог увидеть вокруг, стоило ему лишь открыть глаза.
Поэтому и не посмел разлепить век.
Август...
Что же, выбора не оставалось. Он ощупал пальцами твердую поверхность, на которой находился и почувствовал, как между ними рассыпается обжигающе горячий песок.
«Август!» – голос в голове не позволил парню лежать здесь и дальше, и он подскочил на ноги, не то чтобы «как ошпаренный», а ошпаренный в прямом смысле этого слова. Песок обжег его.
Все вокруг озарилось ослепляющим светом палящего солнца. А вокруг, казалось, на долгие, долгие километры расстилалась мертвая пустыня. Мертвая, потому что Август, стоя на одном месте, чувствовал жар, исходивший от песка.
Парень повернулся на сто восемьдесят градусов и изумился еще больше: в паре метров на горячем песке ничком лежала Фредерика.
Август подошел поближе, всматриваясь в спадающие на ее лицо светлые пряди, в которых запутались песчинки, и наклонился над девушкой, пытаясь различить ее дыхание. Парень даже едва ли не улыбнулся своим старым мыслям, когда девушка внезапно открыла глаза и в ужасе отпрянула от него.