– Больной ублюдок, – бросила Лиз. Август шикнул в ее сторону.
– И что нам делать?
– Держаться подальше от источников. Я могу сесть рядом с водителем и указывать дорогу, – Джейкоб пожал плечами, – если вы мне доверитесь, конечно.
– Еще чего, – выплюнула Лиз и вернулась в машину.
***
Ночь в очередной раз заставила путников врасплох. Она наступила совершенно внезапно, обезоружив их, и когда Ева поняла, что впереди не приключение, а неизведанная местность, полная страха, она замерла, крепко прижав к себе Тотема. Так сильно, что щенок заскулил, сдавливаемый ее длинными холодными пальцами, но Ева тут же разжала их. Жар уже давно спал, и теперь девушка чувствовала внутри лишь жуткий холод.
Они въезжали в Долину Бесчувствия.
Боль ударила Еве по вискам и охватила затылок. Наружу прорвался приступ кашля, который не унимался еще долго. Элизабет погладила Еву по спине, повернувшись к ней и вопрошая удивленным взглядом, но девушка лишь отмахнулась.
– Почему… – прохрипела она, – почему «бесчувствия»? Почему долину так назвали?
Джейк выдохнул.
– На самом деле, в первый раз Фредерика очнулась именно здесь.
Блондинка хотела было рвануть вперед с заднего сиденья, но вовремя сдержалась и замерла на месте, сжимая руки в кулаки. Все внутри нее обожгло словами Человека в черном.
– Галлюциногенный газ парализует органы чувств. Он служит своего рода анестетиком. Вы почувствуете это совсем скоро: вдали от источников облако газа разрежено, но все равно начинает заплетаться язык, кожа немеет и теряет чувствительность. Вы уже не сможете распознавать запахи и чувствовать какую-либо боль.
Ева удивленно покосилась на Джейкоба. Пока что в ней боль нарастала с новой силой.
Когда совсем стемнело, единственным источником света оставались фары автомобиля. Ева с нескрываемым ужасом смотрела в окно. Она и не замечала раньше, как свойственно предметам обретать в темноте новые очертания. Как обычный камень казался ей головой оскалившегося койота, а ветка дерева – костлявой рукой. Ева была уверена в том, что сходит с ума, и не могла сказать и слова, чтобы хоть как-то развеять свой страх – лишь продолжала глядеть в окно с раскрытым от удивления ртом.
Она так хотела верить, что здесь, в небольшой машине, рядом с родителями и Джейкобом она могла чувствовать себя в безопасности, но это было совсем не так. Она чувствовала их страх.
У Элизабет двоилось в глазах. Она стала чувствовать, как потяжелела голова, и положила руку на плечо Августа, сидевшего перед ней, но мужчина крепко спал. Лиз откинулась на сидении, закрыла глаза, и совершенно внезапно боль ушла. Она вылилась из женщины полностью, оставив за собой корку онемения на кожу. То же самое почувствовали все в автомобиле.
Кроме Евы. Она закричала.
Было больно так, будто в голове что-то взорвалось. От адской боли перехватило дыхание, руки и ноги дернулись сами собой, конечности свело судорогой.
– Остановите! – взвизгнула Ева, Альфред ударил по тормозам. Девушка рывком вытолкнула дверь, кубарем полетев на холодной землю. Ей удалось проползти пару метров, и тогда ее желудок вывернуло наизнанку.
Здесь пахло сырой землей и рвотой. Под ее пальцами, что упирались в землю, что-то шевелилось. Что-то мягкое и склизкое.
Где-то хлопнула дверь машины. Пучок света метнулся на Еву, где она лежала в грязи и рвоте, что-то пытаясь разглядеть под собой.
Это были черви.
Вся долина была усеяна длинными белыми червями, Ева закричала, подскочив на дрожащие ноги и бросилась к машине. Джейкоб поймал девушку, когда она чуть было не споткнулась о большой камень.
Август держал фонарь в руках и светил перед собой. Его глаза были стеклянными и, казалось, не выражали ничего, никакого отвращения по отношению к червям. Взгляд Евы метнулся на Лиз, чье лицо в свете фонаря преображалось жуткими тенями от веток, и тоже выражало ледяное спокойствие.
Ева рывком выпуталась из хватки Джейкоба и, вскрикнув, метнулась в машину. Ее бил озноб. Ева забилась в угол сидения, часто и прерывисто дыша. Где бы они ни были, она угодила в западню.
Глава 7. Звездное небо
Ева просидела в автомобиле довольно долго и не сразу поняла, что стало совершенно тихо. Никто не возвращался.
Девушка потерла воспаленные веки, смахнув слезы со щек, и снова выбралась наружу. Ева застыла, в недоумении оглядываясь по сторонам.
Фонарик лежал на земле под ее ногами, Ева подняла его и направила перед собой. Луч света, дрожа в ее руке, и вовсе норовил выскочить: извивающиеся червяки выглядели уж очень мерзко. И на этой живой белесой вздувающейся подстилке, покрывавшей землю лежали шестеро взрослых мужчин и женщин.