– Не подходи ко мне! – Ева вздрогнула и злобно покосилась на Человека в черном, – не трогай меня! Проваливай!
– Ева…
Девушка его не слышала. Она зашлась в громких рыданиях, зажав в ладонях лицо матери. Ева сидела на коленях, покачиваясь из стороны в сторону, и вскоре с ее губ начали слетать ритуальные слова Кокона.
– Ханк… собре зор… такхэла ханк.
Отдаю тебе душу, следуй к сердцу Кокона.
Джейкоб обессилено опустился неподалеку от Евы и пытался понять, что же им делать дальше. Он посмотрел вперед и заметил фигуру, приближающуюся к ним. Длинные темные волосы, плавная походка и темный контур, эта женщина, как и всегда, была окружена ореолом тьмы.
– Ева, нам нужно бежать! – Джейкоб подскочил к девушке и попытался поднять ее на ноги, но Ева начала вырываться.
– Не трогай меня! Нет!
– Ева, нам нужно уходить отсюда!
– Уходи сам! Это моя битва, Джейк, ты свое дело уже сделал!
Ева вырвалась и побежала навстречу Илайне. Девушка остановилась посреди дороги, сгорбленная и разъяренная, ее длинные белые пальцы сжались в кулаки.
Джейкоб чувствовал, как холодеет все внутри. Он нащупал пистолет у себя за поясом, но ему не стало легче. И все же Джейк старался держаться рядом с Евой.
Девушка наблюдала за призраком, что двигался по направлению к ним. Вскоре из-за спины одной темноволосой женщины вышла вторая, и обе оказались перед Евой: совершенно одинаковые, с одинаковой ухмылкой и глазами, в которых таилась темнота.
Ева же не отрывала взгляда от Софии, и, остановившись за несколько метров до девушки, женщина изменилась в лице.
– Мне очень жаль, – только и сказала София.
– За что? – обессилено выдавила Ева и вновь упала на колени. Она хотела броситься на ведьму, бить ее, вырвать эти черные глаза, но все что она могла – сидеть здесь и дрожать от страха.
Джейкоб замер в стороне. Он думал о том, как бы незаметно подкрасться к Илайне или Софии (он уже едва ли разбирал, кто есть кто) и размозжить ей череп, но все лазейки оказывались слишком рискованными.
– Я должна защитить ее, – ответила София механическим голосом. Теперь в нем не оставалось ничего человеческого.
– Я тебя ненавижу… – прошипела Ева сквозь зубы, когда увидела, как вторая копия женщины поднимает арбалет. Джейкоб подумал о том, что сейчас – это его единственный шанс, и в два прыжка оказался перед женщинами, оттолкнул Еву и выстрелил в одного из призраков.
Ее кровь оказалась черной. Черная жижа потекла по лицу, которое тоже было совсем не человеческим, а каким-то резиновым и искусственным. Женщина усмехнулась, но так и осталась стоять с разнесенной верхней частью головы, направляя в Джейкоба арбалет. Ева закричала.
Джейк проследил за взглядом девушки и увидел, как десятки одинаковых женщин, призраков, механических демонов идут к ним. Все одинаково ухмылялись, протягивали вперед руки, и Джейк почувствовал, как будто что-то крепко сжало его горло, и успел лишь подумать о том, насколько цепкая хватка у страха.
Ева схватила Джейкоба за руку, и они бросились назад.
Но и оттуда одинаковые женщины прибывали, будто пауки. Они оказались в ловушке, живой ловушке.
Женщина-призрак все еще держала в руках арбалет, но только теперь Джейк заметил, что у нее не осталось стрел. На секунду ему полегчало, но не слишком: ситуация все еще оставляла желать лучшего.
– Что будем делать? – крикнул он Еве, но девушка не удостоила Джейкоба ответом. Он бросилась к телам родителей и упала на колени перед ними. Джейк застыл в ужасе: трупы Августа и Элизабет покрывали плотные белые нити, и они крепли на глазах. Это было похоже… на кокон, в котором гусеницы ждут своей метаморфозы. И зрелище это было на редкость мерзкое.
– Такхэла…– кричала Ева, пытаясь подобрать слова для того, чтобы воззвать к Кокону. Она просила о помощи. – Ханк… помоги нам, прошу. Ханк…
Ее руки, на которых она повисла над телом Элизабет, дрогнули и ослабели. Ева повалилась на землю без сил, едва дыша. Джейк увидел, как земля под ней налилась ярким белым свечением.
Ева ничего не чувствовала. Она больше не ощущала холода и озноба, не чувствовала страха и паники, она как будто летела куда-то, парила высоко над землей, и все вокруг казалось таким маленьким и несуществующим.
Дай мне руку.
Джейк все еще не смел пошевелиться, но голос в голове заговорил слишком отчетливо, чтобы списывать его на больное воображение.