Из гостиной доносился шум голосов, и, хотя слов разобрать было нельзя, безошибочно можно сказать, что мужчины не ссорятся, голоса звучали спокойно.
Он доверяет мне, пыталась убедить себя Линда. Но если бы Джеральд отнесся к увиденному как к нормальному проявлению дружеских чувств, разве он не пошутил бы по этому поводу? Или он предпочел закрыть на это глаза, чтобы не рисковать дружбой с Томом? Видно, я для него ничего не значу.
Линда сидела, отчаянно повторяя, что ничего, ничего не изменилось.
— Все это не имеет значения, — успокаивала она себя. — Родится ребенок. Он станет эпицентром твоего существования. И будет Джеральд — если ты еще останешься его женой, хотя бы и формально. Разве ты не согласилась на это с самого начала? Ведь ничего же не потеряла и можешь любить его. Отвечает он взаимностью или нет, ничто не изменит твоих чувств. Да и какой у тебя выбор? Уйти от него?
Именно это и следовало бы сделать, пронеслось в голове. Если бы имела хоть каплю гордости, прямо сейчас пошла бы в свою комнату и стала собирать вещи. Но Линда знала, что не сделает этого, потому что, несмотря на страдания, которые она испытывала, было понятно, что жизнь без любимого невыносима.
Она слышала, как Том ушел, дружески попрощавшись с Джеральдом, и стала ждать, но муж не приходил. Подождав безрезультатно несколько минут, она соскользнула со стула и пошла в гостиную. Джеральд сидел в своем любимом большом кресле с вечерней газетой на коленях. Он абсолютно всем удовлетворен, с горечью подумала Линда. Для полноты картины мне следовало принести ему домашние тапочки.
Джеральд отложил газету.
— Так чем же тебе не понравился дом?
— Почти всем, — коротко ответила Линда.
— Не хочешь рассказать поподробнее?
— О доме? Не особенно.
Его брови слегка приподнялись.
— Если ты думаешь, что я жду объяснений по поводу сцены на кухне, забудь об этом.
— Том рассказал тебе, как все произошло?
— Да. Но даже если бы и не рассказал, тебе не стоило об этом беспокоиться, Линни.
Он говорил мягко, спокойно. Казалось бы, от его тона Линда должна почувствовать себя лучше, но этого не случилось. Наоборот, слова Джерри будто подожгли какой-то фитиль, упрятанный внутри нее. Она подошла к окну. Последние лучи заката окрашивали в пурпур белоснежные вершины гор, подступавших почти к самому городу.
— Это означает, что ты доверяешь мне? Или что ты доверяешь Тому? Или что тебе все равно?
Он отбросил газету в сторону.
— Линда, если ты обнимала Тома только для того, чтобы увидеть, как я отреагирую…
— Конечно нет, — с горечью перебила она. — Я не думаю, что от тебя можно добиться какой-то реакции.
— Ты чувствовала бы себя более счастливой, если бы я закатил сцену ревности?
Он подошел к ней, развернул к себе лицом и слегка приподнял пальцами ее подбородок. Их взгляды встретились. Линда отчаянно моргала, пытаясь сдержать слезы.
— Проклятье, Линни! Если бы все сложилось по-другому…
Если бы даже она хотела отодвинуться, то все равно не смогла бы сделать этого — в следующее мгновение он уже крепко прижимал ее к себе. Все горести и обиды Линды словно растаяли в мгновение ока, и она прижалась к Джеральду, купаясь в его тепле и радуясь тому, что ей так уютно и спокойно на его груди. Прижавшись щекой к плечу любимого и слушая глухой стук его сердца, она снова почувствовала себя живой. Даже одного этого было достаточно, чтобы дать ей надежду и силы.
Джеральд прижал ее к себе так крепко, что она едва могла дышать. Линда не протестовала, потому что не вынесла бы, отпусти он ее сейчас. Но что означали его слова? «Если бы все сложилось по-другому…»
Наконец она решила задать мучивший ее вопрос:
— Что ты имеешь в виду, Джерри? Как «по-другому»?
Он положил подбородок на ее голову. Линда не могла видеть его лица, но представляла, что муж сейчас смотрит на темнеющую гряду гор, туда, где один за другим зажигались огни. О чем он думает? Она затаила дыхание.
Джеральд неловко провел рукой по волосам супруги и, разжав объятия, отошел в сторону.
— Нам нужно поговорить, Линни.
Она почувствовала себя отвергнутой. Казалось, будто земля разверзлась под ней. Он не может говорить с ней о том, что его тревожит. Это испугало ее.