— Довольно! Больше, чтобы в колхоз без нашего ведома — ни ногой. Не позволим отрывать человека! Имейте дело с нами!
К тому же кое-кому из бывших председателей удавалось иногда на собраниях и восстановить против Степана Тихоновича часть колхозников — своих родственников и приближенных. Бывшим председателям помогал бухгалтер, которого новый председатель отстранил от работы за махинации. Иногда они сбивали с толку и все собрание, и какое-нибудь новое, полезное дело тормозилось.
Что, Неверов приехал в колхоз, чтобы разобраться, помог разрядить обстановку? Нет, сам привыкнув работать в одиночку, полагаться только на собственные силы, он и других предоставляет самим себе, оставляет лицом к лицу с трудностями. Неверов стал упрекать Степана Тихоновича, что тот заварил в колхозе склоку. Секретарю райкома вторил председатель райисполкома. Молчанову как будто особенно приятно было лишний раз просклонять имя человека, который, в сущности, и знал больше его и умел видеть дальше.
Не обошлось у Молчанова и без личного. Не мог забыть он кировскому председателю его слов, сказанных всенародно, с трибуны пленума.
И Степан Тихонович начал уставать. Поддерживало сознание, что, несмотря ни на что, дела в колхозе улучшаются и число неугомонных, жадных к новому людей, на которых можно было теперь опереться, тоже увеличилось. Но к этому примешивалась горечь, что сообразно возможностям колхоза все могло идти неизмеримо лучше, быстрее и новые люди росли бы куда более бурно.
Так день за днем отравляли настроение человеку, убивали в нем тягу к творчеству. То Степан Тихонович просился из совхоза в колхоз, а то стал рваться обратно из колхоза.
Характеры у людей бывают разные. Даже творчество великого Глинки, по словам Стасова, особенно бурно расцветало и давало свои плоды в те драгоценные моменты его жизни, когда он чувствовал себя окруженным товарищеским сочувствием и поддержкой.
Степан Тихонович, этот рыжеволосый гигант, — человек, тонко чувствующий и даже болезненно чуткий к уколам несправедливости. Он не то чтобы привык только к похвалам, он не может привыкнуть терпеть унижения.
— Настроение? — поднимает бровь Неверов.
И Молчанов изобразит на лице презрительное недоумение.
Все это, по их мнению, интеллигентщина, «сантименты». Если кому нечего делать, — пусть занимается чьим-то там настроением. У первого секретаря райкома и у председателя райисполкома заботы куда посерьезнее.
Вот к чему это ведет.
В районе две мельницы, и на обеих беспорядок. Колхозники в горячее время сутками ждут помола. Едет мимо мельницы на своем «ГАЗ-67» Неверов и не притормозит, не спросит: почему такое безобразие?
О Молчанове и говорить не приходится. В районном центре по нескольку дней не работает пекарня. Районные работники ездят за печеным хлебом в соседние хутора и станицы. Может быть, муки на складе нет? Есть сколько угодно. Не могут наладить печи.
Заговори с Молчановым, он поморщится: мелочь. А что такое плохо работающая мельница? Это — испорченное настроение у человека. И что такое на один день оставить людей без печеного хлеба? Это значит омрачить им целый рабочий день. Нет, забота о хорошем расположении духа человека — это политика.
В сентябре в районе открылась партийная конференция. Доклад о работе райкома сделал Неверов. Как всегда, он говорил обстоятельно и точно и, как обычно, порадовал сидевшего в президиуме представителя обкома своей осведомленностью о делах в колхозах.
Нельзя сказать, чтобы доклад не был правдивым. Неверов в общем правильно осветил положение дел в районе. Но это была, скорее, добросовестная фотография, на которой и цифры, и люди как бы замерли в неподвижном состоянии, а не живая движущаяся картина, из которой можно было бы понять, о чем люди думают, куда они идут, что намерены делать. Не слышно было в словах Неверова доподлинной страсти. Не было в них смелости, без которой невозможно себе представить партийного руководителя.
Это был доклад, так сказать, среднего уровня. Бескрылое слово человека, который умеет сосчитать, но не умеет возвыситься над цифрами и фактами, чтобы охватить всю картину взором и увидеть, что нужно делать завтра.
После такого доклада вяло разворачивались на конференции и прения. Люди брали слово неохотно, говорили не в полный голос. Не то чтобы не было острых, думающих людей, решительно не согласных с тем, как Неверов и Молчанов руководят сельским хозяйством, воспитывают кадры. Но бывают еще у нас собрания, на которых даже самые острые люди не могут развернуться в полную меру.