Ривз фыркнул.
— Хорошо, папа. Джон стал таким теплым и пушистым из-за меня. Я удивлен, что он не заставил тебя накачать меня адреналином, или, может быть, объединить разум со мной, чтобы получить доступ к этому последнему маленькому шоу.
Доктор нахмурился, не совсем уверенный, шутит ли его сын, или он действительно верит, что Джону Винчестеру наплевать, жив он или умер. Он надеялся, что первое, а не второе. В Джоне многое было перемешано, но он не был холодным и бессердечным. Особенно когда дело касалось Калеба.
— Он сказал, что тебе снились кошмары.
— Я уже говорил тебе об этом, когда звонил.
— Да, но Джон сказал, что они плохие, очень плохие.
— Замечательно. — Экстрасенс прижал ладони к лицу, — Джим должен изолировать это проклятое место. Стены как бумага.
— Ты мог бы позвонить мне. Возможно, Бобби мог бы откопать защитный символ, чтобы предотвратить любую связь, которую ты делишь с жертвами.
— Послушай, я большой мальчик. И кошмары не становились плохими, пока я не попал сюда. Кроме того, Джон не должен был тебе звонить.
— Я бы разозлился, если бы он этого не сделал, и этот инцидент с твоими способностями… ну, это была не единственная причина, по которой он позвонил. — Эймс наклонил голову. — И что ты имеешь в виду, говоря, что они не стали плохими, пока ты не добрался сюда?
Волна беспокойства захлестнула Калеба. Он вздрогнул, когда его измученный разум внезапно обработал эмоции, исходящие от отца.
— Что случилось? Почему ты беспокоишься? — Он оттолкнулся от изголовья кровати. — Ты никогда не волнуешься.
Мак отмахнулся от вопросов.
— Это мы можем обсудить утром, но…
— Это о Дине и Сэмми?
Мак поднял бровь.
— Ты меня вообще слышишь?
Ривз вздохнул, расстроенный, что отец казался удивленным — почти веселым. Это было похоже на тон Джона, когда Калеб вызывал его на партию в бильярд или на спарринг.
— Что-то насчет Джона и мальчиков…
Доктор нахмурился, глядя, как сын трет виски.
— Ты скрываешь это, — прошипел Ривз, все еще пытаясь найти источник страха, который чувствовал от своего отца.
— Сынок, — Эймс положил руку на плечо Калеба. — В чем дело? Это видение?
— Не надо меня опекать. — Калеб отстранился, не понимая, почему, вдруг, почувствовал раздражение, почти бешенство. — Что происходит с Джоном? Почему ты беспокоишься о мальчиках?
— Говори тише. — Мак перевел взгляд на соседнюю дверь, за которой находилась комната Дина и Сэма. — Как ты сам сказал, эти стены практически бумажные. Ты можешь их разбудить.
Ривз протянул свою мысленную связь и коснулся сознания обоих мальчиков, довольный тем, что они все еще спали. Он не хотел поддаваться беспокойству отца. Ему было не только любопытно, что блокирует Мак, но и хотелось отвлечься — хоть как-то отвлечься — чтобы стереть из памяти то, чему он только что был свидетелем. Он понизил голос.
— Хорошо. Я сам его спрошу.
Калеб скинул с себя одеяло и быстро встал. Макленд протянул руку, чтобы поддержать его, но упрямый парень отвернулся и направился к двери.
— Но ты не сказал мне, что видел… — вздохнул доктор, пробегая пальцами по волосам, и пошел за сыном. — Конечно, ты никогда не слушал меня раньше.
— Что происходит, Джонни? — Спросил Калеб, как только вошел в светлую и слишком веселую кухню. Не в первый раз он проклинал тот день, когда Джим решил покрасить комнату в солнечно-желтый цвет. Даже глубокой ночью он светился приветливой аурой.
Священник и Винчестер сидели за столом, перед ними были разложены бумаги и папки. Они оба подняли глаза, когда Калеб, спотыкаясь, вошел на кухню. Смесь беспокойства и облегчения отразилась на их усталых лицах. Но от Ривза не ускользнул ни быстрый взгляд, которым они обменялись, ни бутылка виски, стоявшая перед Джоном. Он был прав. Что-то определенно было не так.
— Мой мальчик, ты очнулся? — Джим встал, указывая на стул. — Почему бы тебе не присесть?
Калеб нахмурился, снова потер горло, но не ответил и не отошел от двери.
— Джим хичет сказать, что ты выглядишь дерьмово, — невнятно сказал Джон, но в словах не было обычной грубости, что было хорошо. Потому что Винчестер мог вести себя как придурок, когда был пьян. — А теперь садись, черт возьми. Потому что я не собираюсь таскать твою задницу дважды за один день.
Ривз тяжело вздохнул, но сделал так, как просил наставник. Он молча наблюдал, как отец вошел в комнату, налил себе кофе и присоединился к ним за столом.
— Он в порядке? — Спросил Джон Мака, не потрудившись затронуть тему, которая его беспокоила.
— Он проснулся. — Мак улыбнулся поверх кружки. — Это всегда хороший знак в медицинской области. То, что он раздражительный, несговорчивый и вредный, тоже хорошо.
— Учитывая, что это его нормальное состояние. — Согласился Джон, протирая глаза.
— Твоя забота трогательна, — прорычал Калеб.
— Они оба очень волновались. — сказал Джим, подходя к холодильнику за кувшином холодного чая — его эликсиром от всех болезней. — Мы все волновались. — Добавил он, подмигнув, и наполнил стакан для Калеба. Он отдал его экстрасенсу, прежде чем занять свое место. — Но ты уверен, что тебе не следует оставаться в постели?
Ривз сделал глоток сладкого чай и посмотрел на него.
— Это хороший способ сказать, что мне нужно покинуть кухню, потому что взрослые разговаривают?
— Калеб, — предупреждающе начал Мак.
Пастор приподнял бровь.
— Нет, это мой способ сказать, что я волнуюсь за тебя.
— Я не ребенок, Джим.
Мерфи положил руку на стол и посмотрел на серебряное кольцо на пальце. Все они казались ему детьми.
— Извини, но, обнаружив тебя без сознания и не дышащего на полу в ванной, я немного расстроился и забеспокоился о твоем здоровье. Но если хочешь можешь остаться. Доведи себя до изнеможения. Я больше не буду беспокоиться об этом. В конце концов, ты взрослый человек.
Ривз застонал и закатил глаза. Никто не вызывал такого чувства вины, как Джим Мерфи. Кому нужна мать, когда у них есть пастор.
— Я в порядке. — солгал он. — Это было просто видение.
— Такое же, как и другие? — Нерешительно спросил Джон.
Калеб кивнул. Внезапное чувство, что он подвел всех, нахлынуло на него, когда он встретился взглядом с Винчестером.
— Это был другой ребенок. Маленький мальчик. Но больше я ничего не понял. — Он хотел извиниться, хотя и не был уверен почему. Вместо этого Калеб сделал еще один глоток ледяного чая.
— Проклятие! — Джон стукнул кулаком по столу. — Что, черт возьми, еще может пойти не так?
— Папа? — Как по команде, Сэм вошел в комнату, протирая глаза и зевая. Скаут бежала за ним, сжимая в зубах скомканные носки. — Что случилось?
Винчестер хмыкнул, поднял глаза к небу, в жесте «вы, должно быть, шутите».
— Сэмми, почему ты встал?
Мальчик пожал плечами, обошел стол и встал рядом с Калебом, прислонившись к стулу экстрасенса.
— Я захотел пить. — Он взглянул на Ривза. — Тебе уже лучше?
Некоторые из опасений Калеба, казалось, уменьшились, когда Сэм прижался к нему. Он протянул руку и дернул за, взъерошенные во сне, волосы.
— Ты шутишь? Меня ничто не ранит, Коротышка. Я непобедим.
— Ты метался по полу, как рыба, когда мы вытаскиваем ее из воды. — Ребенок, должно быть, воспринял редкий физический контакт и улыбку Калеба как разрешение. Он вскарабкался по стулу рядом с Ривзом и уселся на его колени. Скаут заскулила и попыталась сделать то же самое, положив свои большие щенячьи лапы на ногу экстрасенса. Сэм откинулся на широкую грудь Калеба и снова зевнул. — Твои губы посинели.
Ривз бросил быстрый отчаянный взгляд на отца, который вдруг обнаружил, что его кофе гораздо интереснее. Но Калеб не пропустил намек на веселье, промелькнувший в его серых глазах. Такое же выражение было на ухмыляющемся лице Мерфи. Джон был единственным, кто хоть немного сочувствовал ему.