– Он, мать твою, не умирает, не умирает, мать твою, так что ты лучше прикалывайся, блин, не то я тебе устрою, ясно?
Чарли молчал, облизывая губы и подыскивая разумные слова. С трубы над головой стекала дождевая вода, капала на бетон под ногами, мочила левую штанину и норовила просочиться в носок.
– Мисс Янг, – наконец произнес вестник, – иногда меня присылают как предостережение, а иногда – как последнюю любезность, мой визит не обязательно означает смерть человека, скорее…
– Ты пришел из-за дома? Поздно – все уже уехали к черту. Конец, блин, только мы с места не сдвинемся, слышишь? Передай своему боссу, мы, блин, отсюда ни ногой.
Вестник Смерти – пятки вместе, спина прямая – ощущал себя последней выстоявшей скалой, которую хлещет разгневанное море. Кто именно победит в битве между девичьей яростью и профессиональным хладнокровием, сомнений почти не было.
Тут из глубины квартиры долетел еще один голос – теплый, как слоеное пирожное из духовки:
– Агнес, впусти человека, ладно?
В другом краю…
…возле ограждения из колючей проволоки…
…вестница Голода стояла перед громкоговорителем, который почему-то тыкали ей в лицо, и говорила задыхающемуся от гнева мужчине, хозяину громкоговорителя:
– …ведь манипуляции с генами начались с Менделя и гороха?..
У кромки песков…
…вестница Войны задумчиво дергала себя за нос, скрывая удивление, и бормотала:
– Сколько-сколько, вы говорите, за баррель?
В белом свете лабораторных ламп…
…вестник Чумы поднимал руки и восклицал:
– Нет, спасибо! Знаю, она хорошо запечатана, но я все равно не хотел бы ее уронить, пусть кто-то другой возьмет, если вы не против.
В муниципальном доме в Кеннингтоне…
…вестник Смерти сидел на потрепанном буром диване в потрепанной бурой комнате, пол которой занимали бурые картонные ящики со старыми бурыми бумагами, а мужчина с короткой седой растительностью на эбеново-черном лице, одетый в темно-синий свитер и коричневые вельветовые брюки, дул на горячую кружку с чаем и спрашивал:
– Издалека приехал, сынок?
– Нет, сэр, – отвечал Чарли.
Агнес сунула ему чашку с логотипом футбольного клуба «Ливерпуль»; ее ручка давным-давно была принесена в жертву кухонным богам. Вестник крепко обхватил чашку, грея промокшие пальцы, а старый Иеремия Янг посмотрел на стоящий рядом чемоданчик с инструментами.
– Я живу в Лондоне, – пояснил гость.
– А, хорошо. Что, у Смерти в каждой стране по вестнику, или ты путешествуешь?
– Путешествую.
– Тебе нравится? Ты ведь, наверное, вечно в аэропортах. Или у тебя огненный скакун?
– Скакуна нет. Я… Да, мне нравится. Я встречаю разных людей, смотрю, как они живут. Это ведь интересно, правда?
– Даже если их жизнь подошла к концу?
– Иногда… иногда да. Иногда так лучше… – Чарли умолк, бессильно махнул рукой.
– Ты ведь не видишь самого конца, да? Только начало конца?
Иеремия послал слабую улыбку Агнес, которая присела рядом с ним на диванчик; инструменты помешали ей опереться на спинку, и девушка развернула колени к дедушке, а острое плечо – к Чарли. На вестника она не смотрела, а его по-прежнему не покидало желание от нее сбежать, и он разглядывал потертый ковер – настолько ветхий, что кое-где просвечивали расколотые половицы.
Старик продолжал – без всякой злобы, временами посмеиваясь всплывающим воспоминаниям:
– Я прожил здесь тридцать восемь лет. Ты уже родился тридцать восемь лет назад, Чарли?
– Нет, сэр.
– Тридцать восемь лет; когда Тэтчер была у власти, муниципальное жилье выставили на продажу, я и купил, еще бы, и другие купили – кто смог найти деньги. Я тогда не переживал, думал – я поступаю правильно, обеспечиваю детей, но Агнес…
– Отвали, дедуля, – встряла та, тоже беззлобно.
– …не по карману лондонские цены на аренду. Где ты в конце концов нашла жилье?
– В Харпендене.
– Харпенден – вот ближайший городок, который ей по карману, но цена на железнодорожные билеты высокая, и выходит то же самое. А чтоб купить такую квартирку, как эта, – сколько тебе надо копить, при твоей-то зарплате?
– Тридцать семь лет.
– Тридцать семь лет. Понятное дело, нас не просто выселяют – у нас выкупают долю. Мне предложили за квартиру двести пятнадцать тысяч. Я говорю, двести пятнадцать тысяч, да такого дешевого жилья во всем Лондоне не купишь, а мне отвечают, это сейчас рыночная стоимость, только у меня тут специалисты были, агенты по недвижимости, землемеры…
– Землемеры, – эхом повторила Агнес; она слышала этот рассказ неоднократно, и он давно запал ей в душу.