У Чарли отвисла челюсть, а на лице монахини, скрытом под лейкопластырем и трубочками, заиграла слабая улыбка.
– Что? – прохрипела она. – Когда отошла мать-настоятельница, остались только я, Господь, его святое слово да телевидение.
В небоскребе над суетливыми улицами…
В городе, который никогда не спит…
Повсюду зеркальные окна; восход солнца дарит круговой обзор. Один архитектор как-то заметил, что в здании почти не должно быть окон, что дневной свет – привилегия меньшинства, обеспечиваемая каторжным трудом большинства. Дабы наслаждаться светом, люди обязаны работать, и если верить этому правилу, тогда Патрик Фуллер был настоящим трудягой.
Он откинулся назад в кресле, надул щеки и длинно выдохнул, затем сел ровно и еще раз недоверчиво прочел электронное письмо.
Нет, не померещилось.
Патрик Фуллер вызвал помощницу. Каждый раз, когда она возникала в дверях кабинета, Патрик испытывал сомнения: неужто он выбрал ее за внешность? Патрик приложил все силы к тому, чтобы «не за внешность», – он специально пригласил на собеседование столько же кандидатов-мужчин, сколько и женщин. Возможно, красота помощницы – красота, которая сейчас очень отвлекала, – все же возымела власть над его животной частью натуры, которую Патрик ошибочно считал побежденной.
А возможно, помощница просто отлично выполняла свою работу, и генетическая лотерея была тут ни при чем.
– Это шутка? – спросил он.
– Нет, сэр, – ответила помощница. – Мы проверили.
Патрик Фуллер вновь посмотрел на письмо, затем сказал:
– Предоставьте мне о нем все сведения. Все. Кто его отправил, кто получил, что оно означает. Пусть служба безопасности обыщет офис, вместе со взрывотехниками, а вы запишите меня на вечер к кардиологу. – Патрик немного поразмыслил и добавил: – И закажите мне билет на самолет в Нуук.
Мир сделал оборот.
– Кем-кем работаешь?
– Я вестник Смерти.
– Ну конечно.
– Да.
– Что, настоящий вестник Смерти?
– Да.
– Как в…
– Да.
– Странно… То есть, ты же говорил… В твоей анкете на сайте сказано «личный помощник».
– Ну, в некотором роде…
– Да, но помощник Смерти?!
– На сайте я не врал, просто там в выпадающем меню нет варианта…
– Ты не очень-то похож на свою фотографию.
– Не очень?
– Да. Нет, я не говорю, что с фото что-то не так, просто… просто в жизни, понимаешь, у тебя лицо другое; оно… Слушай, я к чему, я же… Ты любишь свою работу?
– Работа хорошая.
– Я не о том спрашиваю.
– Я люблю путешествовать. Люблю новые знакомства, люблю ездить туда, куда иначе не попал бы; люблю наблюдать за… переменами.
– Переменами?
– Смерть – не только умирание.
– Бред какой-то. Но живешь-то ты и правда в Далуиче – про это ты не наврал?
– Правда. Только дома я бываю редко.
– Значит, свидание по Интернету…
– Ах, да. Понимаешь, серьезные отношения…
– …знать бы еще, что это такое…
– Знакомство с людьми…
– Хочу предупредить: я еще не совсем отошла, только рассталась…
– Ничего.
– И твоя работа меня озадачивает.
– Ну… меня это не смущает, если тебя не смущает.
– Не знаю. Не знаю.
– Ты вроде бы замечательная. Прости, я несу…
– Ты в курсе, сколько свиданий было у меня за месяц?
– Не пойму, куда ты клонишь. Я думал, что лучше говорить правду. М-м… Я все испортил, да?
– Нет. Не испортил. Ты просто сказал правду. Давай еще выпьем. Давай… немного пообщаемся.
В ледяном краю…
…где под снегом бежали трещины…
По льду шел человек – и думал, что он идет не один.
Давным-давно, еще мальчиком, он бродил по этой самой гряде, но в те дни она выглядела по-другому – меньше камней, больше сугробов. На нем тогда были шерстяные перчатки, ткань примерзала к рукам, кровь пропитывала нитки и тоже замерзала. Однажды он провел группу исследователей по Сноргисфорду – самому опасному глетчеру в мире, по их словам, – однако глетчер растаял, теперь на его месте не пойми что; да и вообще, ледники опасны лишь для идиота-покорителя, если же их не трогать, они не опасны; если их не трогать, все хорошо, не страшно, все так…
– Знаешь, – сообщил человек белизне, – я не ожидал, что будет так просто.
Небо, снег, лед, камень; ответа не было. Не было и горизонта. Не было конца белизне, внутри которой брел человек. Ни солнца, ни севера, ни магнита, способного указать дорогу домой. Человек ощущал тяжесть сумки за спиной и не понимал, зачем он взял столько вещей. Он отшвырнул сумку и вновь почувствовал себя молодым, легким на подъем; испытал соблазн побежать, переборол его, задумался – почему? Старик, мысленно сказал себе человек, ты стал стариком в дорогих ботинках. Поживи немного, удиви себя. Но не удивил, а побрел дальше сквозь белизну.