Глава 10
Мужчина спросил: зачем ты приехал?
Вестник Смерти ответил: у меня есть онлайн-календарь, в нем расписание командировок, мой начальник вносит командировку в календарь, и я отправляюсь в указанное место.
Мужчина спросил: как ты сюда попал?
Я прилетел в Рейкьявик. Меня как-то отправили к пилоту, который летал над спящими вулканами, – я вручил ему новые солнечные очки. Он надел их с гордостью, а его жена заплакала. Да, реакция бывает разной. Понимаете, иногда это предостережение, а иногда – последняя любезность.
Предостережение?
Значит, еще есть шанс что-то изменить. Не полететь над вулканом, например, или вообще сказаться больным и не полететь никуда. Или… Ну, мало ли. И Смерть пройдет мимо. Я увидел его еще раз, пилота, на пересадке в Исландии. Он мне улыбнулся. Такое было впервые – встреча с тем, кого я уже посещал. Обычно ведь… Приятно, очень приятно. Я и не подозревал, что такое возможно.
Значит, ты приехал сюда, чтобы Смерть прошла мимо?
Наверное.
Слышу сомнение.
Я точно не знаю.
Ты прилетел из Рейкьявика?
На крошечном самолетике.
Тут только крошечные и летают.
Я уже понял. Я ищу вот этого человека.
А, профессор Абсалонофтсен.
Так вы его знаете?
Мы в Нууке, самом крупном городе Гренландии. Тут все друг друга знают.
А вы знаете, где сейчас профессор Абсало… Где он?
Уле.
Уле? Где это?
Это имя. Профессора зовут Уле.
А. Спасибо, так гораздо проще. Вы не знаете, куда уехал профессор Уле?
На север.
Куда именно?
Просто на север. Пошел на лодке вдоль берега.
На какой лодке?
На рыбачьей.
Не на пароме?
Нет – паром ходит через четверг, а рыбаки за небольшие деньги отвозят на север, когда хочешь. Можно еще на вертолете, но те в основном с грузами летают.
Не знаете, на чьей лодке он ушел?
Спроси в порту, там скажут.
Спасибо.
Он умрет? Профессор Уле? Ты его поэтому ищешь?
Я и правда не знаю. Я везу ему подарок.
Какой?
Чай.
Вестник Смерти гоняется по Гренландскому морю за человеком, чтобы подарить ему… чай?
Да.
Что за чай?
Индийский, с финиками и перцем.
Гадость какая.
Профессору, видимо, нравится.
Это и есть твоя работа?
Да.
Я бы так не смог – сообщать человеку, что…
Вы мне очень помогли, спасибо.
Всегда пожалуйста! Всегда пожалуйста. Я гостям рад.
Глава 11
В голом краю
в том краю, где деревья не растут
мэр Нуука однажды попробовал озеленить город и украсил улочки саженцами ростом с ребенка. Однако летом было слишком холодно и серо, поэтому листья не распускались, а зимой сок в ветках замерзал, и во время весенней оттепели они падали на землю – шлеп! – от малейшего дуновения с моря.
За домом старой миссис Арнадоттир есть ледяной лоскут, который, по ее словам, никогда не тает. Это, конечно, ерунда – летом термометр порой показывает целых четырнадцать градусов выше нуля, и молодежь бегает по улице в футболках да коротких юбках, впитывает ласковое солнышко, – но миссис Арнадоттир уверяет, будто тени у нее за домом густые, а камни хорошо держат холод, и будто в одно лето, вскоре после взрыва Кракатау, снег вообще не сошел, и вот тогда-то крошечная ледышка начала расти, расти и стала такой толстой, что теперь она не исчезнет во веки вечные; мало того, ледяной лоскут напоминает лицо Иисуса.
Тут люди прекращают спорить с миссис Арнадоттир, поскольку подвергать сомнению чужие верования невежливо.
Если ты повидал целый свет, гласит старая поговорка, тебя еще ждет Гренландия.
В отеле у моря был настенный телевизор с плоским экраном, отменный вайфай, джакузи на открытой всем ветрам крыше и гедеоновская Библия на прикроватной тумбочке. Чарли решил посетить джакузи под свинцовым небом. Он проковылял по обледенелым скользким бревнам и, ахнув от неожиданности, сел в голубую мерцающую воду. Стоило только в нее погрузиться – и вылезти стало немыслимо.
Чарли считал, что в жизни нужно попробовать все хотя бы раз. За десять месяцев работы вестником он успел поесть овечьих мозгов (не понравилось), погонять верхом на страусе (много синяков), поплавать с аквалангом (лучше не придумаешь) и спуститься в жерло вулкана. В вулкане добывали серу, и Чарли полез туда, чтобы вручить какого-то уродливого костяного божка одному шахтеру. Чарли подозревал, что кость была человеческой, но его это не волновало. Обычный кальций, уже никому не нужный; отношение к смерти, как к некой святыне, постепенно начинало казаться нелепым. Если человек в вулкане что-нибудь и сказал, то рокот из-под земли все заглушил, и Чарли ничего не расслышал; да и, по правде говоря, от желтовато-черных паров у него так слезились глаза и так горела кожа, что он не стал задерживаться и выяснять.