Теперь о другом типе паники, который я испытал в ту ночь. Как правило, в таблоидах сейчас пишут об этом, как о тяжёлых последствия безответственного использования психоделиков. В моей модели Вселенной было такое представление: если я не находился в своём теле, то меня не было нигде. Так что я был жутко встревожен, думая, что умираю, перестаю существовать. Это было так. И я помню это чувство. Я помню прилив адреналина. Я помню выступивший пот. Я помню желание взывать о помощи. Я помню все эти чувства, и как паника захлестнула меня, не видевшего ничего. И тут вдруг голос внутри меня сказал, очень тихо и довольно шутливо, как мне показалось, с учётом тяжести ситуации: «Но кто помнит память?».
И я узнал в тот момент, что, хотя всего того, что я сам о себе знал, во мне не было, однако что-то до сих пор оставалось, что наблюдало весь этот процесс исчезновения моей личности. Здесь было то, что я в то время назвал бы «сканирующим устройством» или «точкой осознания»; что-то существовало, что не имело отношения к телу; не имело отношения к личности; не имело отношения к какой-либо из моих социальных ролей, и ещё там была некая ясность, прозрачность и рассматривание всех вещей, было знание и наблюдение за всем происходящим.
И в ту же минуту, когда я определил, отметил и назвал это, я испытал огромное возбуждение, огромное чувство освобождения.
И я помню свои прыжки, я выбежал из дома и стал танцевать на снегу. А потом, около пяти утра, я стал пробираться через сугробы к дому родителей. Я чувствовал себя как молодой племенной бычок. Я схватил лопату в передней и стал разгребать снег. Тут мои родители распахнули окно и закричали: «Вот чёртов идиот! Ты чего размахался лопатой в середине ночи!?». Я посмотрел на них, и услышал их осуждающий голос, на который всегда отвечал так, как я должен был отвечать. И тут же я услышал голос внутри. А внутренний голос сказал, что это круто, если ты хочешь сейчас разгрести снег, и что всё в порядке, и в этом нет ничего аморального. И я посмотрел на родителей и улыбнулся, потом немного потанцевал джигу и вернулся к работе с лопатой. Окна закрылись, и я видел за ними улыбающихся родителей.
Тут я оказался перед своеобразной дилеммой: в следующий понедельник я должен был читать лекцию о мотивации – по теории психологии личности. Лекцию я, как ожидалось, должен был представить в качестве ответственного члена психологического сообщества. Однако я видел: то, что мне следовало говорить, не было адекватным полученному только что опыту. Потому что место, где я побывал, невозможно было отыскать ни в каких книгах.
Бессознательное Фрейда довлело над уникальностью личности и личностными качествами. Даже коллективное бессознательное Юнга не совсем занимало приписываемое ему место – насколько я установил, исследовав эти темы более внимательно. И я не находил слов, чтобы рассказать о том, что со мной происходило, я прятался за общими фразами, которые используются довольно часто: «Это невыразимый опыт. Я хотел бы рассказать вам об этом, но это невыразимо. Извините».
1964
КАПИТУЛЯЦИЯ СОЗНАНИЯ
28 ноября 2012
То, что я испытал в момент встречи c Махарадж-джи, в те первые несколько минут, было опытом безусловного подчинения, сдачи, которая, фактически, никакой сдачей и не была. Другими словами, я вовсе не неохотно отказался от своего эго. Это было – словно я пришёл домой, и мне уже больше ничего не было нужно. Не существовало никакого факта заключения договора, в котором были бы пункты: «Вы хотите здесь остаться? Вы хотите учиться? Вы хотите чем-то заниматься?». Всё произошло просто потому, что мы все знали – это должно было случиться. Моя жизнь стала максимально наполненной. Я не покидал ашрама семь месяцев, за исключением одной деловой поездки в Дели с последующим возвращением в ашрам. Позже я вернулся в Соединенные Штаты – так сказать, для «испытательного пробега» – некоторой работы и садханы здесь. Махарадж-джи завладел моей едой, одеждой, обучением – всем.
Вообще-то, мне, как человеку западному и представлявшему собой эго, концепция капитуляции была очень неприятной, потому что имелась в виду сдача эго – отдавание его кому-то другому. Это было похоже на борьбу за контроль и власть, и вы её теряли. А Махарадж-джи был на месте, где, по большому счету, не было никакого другого человека, которому вы отдавали бы её. Я не смогу слишком близко подвести вас к сути происходящего, пока не расскажу вам больше про него, но я могу дать вам ощущение от пребывания с Махарадж-джи, потому что всё, чем бы я ни занимался с тех пор, делалось с абсолютной радостью. Если бы меня спросили, было ли мне трудно, – нет, ничего слишком трудного. Был аскетизм, но не очень строгий. Впервые я понял, что представляло собой понятие «гуру». Гуру – это ваш дверной проём к Богу, ваш выход к запредельному. Гуру – это не только умеющий увлечь учитель. Знаете ли, это и не специалист по санскриту, и не просто мудрый человек, который может научить вас кое-чему. Гуру является духовным транспортным средством, указателем на Пути. Он – чистое зеркало. Он вообще не кто-либо.