— Большое вам спасибо, — Бейкс стоял посреди кабинета в рубашке с одним рукавом. — Как это кстати!
Доктор помог ему переложить вещи из запачканного кровью пиджака. Потом они сели к столу, сестра налила им чай. Она сохраняла полную невозмутимость, будто молодые люди с подозрительными ранами, на которых не заводится карточка, столь же обычные пациенты, как, скажем, больные золотухой, несварением желудка или гриппом. Бейкс, вспомнив о дремлющем в приемной старике, поспешил допить чай и поднялся.
— Доктор, мне пора. Не буду отрывать вас от дел.
— Если разболится голова, пейте каждые четыре часа по таблетке, — напомнил доктор, вставая. — Они у вас в кармане пиджака. Рад был свидеться после такого перерыва. Рука должна быть в покое. Хорошо бы вам зайти ко мне недельки через три, чтобы я взглянул на швы.
В его пытливом взгляде сквозила смутная надежда. Быть может, доктор уже обдумывал, какую речь произнесет он в следующий раз.
Бейкс улыбался и кивал головой, залезая с помощью доктора в твидовый пиджак. Он заметно топорщился под мышками и на груди, ну да ничего, сойдет: кого может удивить второсортный костюм на человеке второго сорта?
— Непременно зайду, — пообещал Бейкс, — если смогу. Сами знаете, доктор, загадывать трудно.
— Да, конечно, — сказал доктор, поблескивая оправой очков. — Берегите себя!..
По вечерним улицам к центру и от центра катили машины. Бейкс решил не возвращаться к Томми. Чем чаще меняешь адреса — тем меньше шансов, что тебя выследят. Где-то Томми сейчас?..
— Если не застанешь меня вечером, не беспокойся, — предупредил Бейкс, когда Томми уходил на работу. Томми хмурился спросонья, на нем были черные брюки и клетчатый пиджак.
— Желаю удачи, Бьюки, старина! «Ты будешь сниться мне!» — Как всегда, цитата из песни…
Бейкс развернул газету. Отчет о суде над женщиной, убившей мужа, вернулся на первую страницу. Тут же было помещено сообщение об облавах и обысках, предпринятых секретной полицией по всей стране. Бейкс и без того был уверен, что охота продолжается. Пока никаких имен, их объявят позднее. Только бы не тронули Фрэнсис, лишь бы ее оставили в покое!.. Отчет об из ряда вон выходящем событии. всколыхнувшем всю страну, был составлен по-казенному сухо: «Министр обороны заявил в палате… комиссариат полиции вчера объявил… министр внутренних дел, министр по делам цветных, министр по делам азиатов…» Официальные заявления утаивали факты, утверждая, что газетчики искажают истину и преувеличивают размах событий. Журналистов пугали судебным преследованием за разглашение государственной тайны.
Бейкс решил, что поедет к Эйприлу. Автобусом это будет стоить всего пятнадцать центов. Он ждал на остановке с газетой под мышкой, пересчитывая мелочь на здоровой ладони. Левая рука не была на перевязи, чтобы не привлекать внимания. Теперь, когда рану зашили и перевязали, боль утихла. Стоя на остановке, Бейкс чувствовал свою уязвимость, будто муха на голой стене. Как назло, подкатывали одни автобусы для белых. Наконец пришел нужный ему автобус, он был забит субботней толпой, возвращавшейся со скачек. Люди возбужденно обсуждали сегодняшние забеги. Бейксу посчастливилось найти свободное место, и он сел, оберегая раненую руку.
Постепенно пассажиров поубавилось, зажиточное предместье осталось позади, дорога шла мимо хмурых рядов сегрегированных жилищ с язвами облупившейся штукатурки на стенах. Вечер уже струился вдоль крыш, по песчаным дорожкам и заборам, над которыми торчали смуглые детские головки, будто куклы над ширмой бродячего артиста.
Промелькнули серые безлюдные фабричные корпуса, городской рынок с пустыми прилавками и запертыми на ночь ларьками, дорожный указатель на подъезде к цементному заводу: «Осторожно, туземцы!»
Автобус не замедлил ход. Вскоре из мрака вынырнуло другое предместье: коттеджики, как одна мать родила; улицы, поименованные пышными названиями цветов; железные решетки на окнах бакалейной лавки — свидетельство нравственного падения постоянной клиентуры.
Эйприл жил в кирпичном домике, к которому была пристроена грубо сколоченная мастерская. На вывеске, намалеванной неумелой рукой, значилось: «Ремонт автомобилей, жестяные работы». За забором вдоль ржавой проволоки бегала старая дворняга, сторожившая горы запасных частей и штабеля износившихся покрышек. На другой проволоке сушилось белье. Собака ощерила поломанные клыки и зарычала. Бейкс обогнул ее и зашагал к мастерской.
С порога он увидел стоявший на домкрате автофургон, из-под него торчали ноги в замасленном комбинезоне и шнур переносной лампы. Ноги без туловища напомнили Бейксу плакаты в комнате, где состоялось их злополучное свидание с Элиасом. С щемящей тревогой подумал он о судьбе друга. В мастерской раздавался стук и лязг. Из-за забора со стороны молельного дома адвентистов седьмого дня долетали обрывки песнопений. Вечерние тени заползали в распахнутые двери мастерской, скользили по залитому машинным маслом полу, по разобранным металлическим внутренностям автомобилей, канистрам, гаечным ключам. У стены стояло помятое крыло какой-то легковушки.