Таким образом, план, изложенный В.И. Лениным 8 (21) октября 1917 г. в статье «Советы постороннего», к утру 25-го был, фактически, реализован. Остался пустяк – войти в Зимний дворец. Но тут-то вот дело вдруг и застопорилось?!..
Ленин в «Письме членам ЦК»: «Я пишу эти строки вечером 24-го, положение донельзя критическое. Яснее ясного, что теперь, уже поистине, промедление в восстании смерти подобно. <…> …ждать нельзя. Надо, во что бы то ни стало, сегодня вечером, сегодня ночью арестовать правительство» [156].
План, таким образом, предусматривает арест Временного правительства с 24-го на 25-е. Иначе – «смерти подобно».
И что? Уже утро. Председатель Керенский на двух машинах беспрепятственно убывает из города. И дело – к обеду. Но… невзирая на то, что «промедление в восстании смерти подобно», на Дворцовой площади еще конь не валялся – никаких событий! Только редкие пикеты ВРК…
Почему же?
А не потому ли, подумал я, что в этих событиях попросту некому было участвовать?
Нет, кой-какими силами Смольный, конечно же, располагал, но, и это очевидно, располагал силами не настолько достаточными, чтобы идти на штурм дворца, имеющего 1 084 комнаты, 1 476 окон и 117 лестниц (включая потайные), дворца, перед которым, если не считать гранитную, 26-метровую Александровскую колонну, пустая, – легко простреливаемая территория, равная 5 гектарам.
А велика ли была та сила, что затаилась в Зимнем дворце в ожидании неожиданного штурма, который анонсировали Каменев и Зиновьев?
Очевидно шибко не велика сила та была, коль аж первое лицо государства – А.Ф. Керенский, не посмевший кому-либо передоверить миссию спасения России, миссию наивысочайшего пошиба, самолично двинул в сторону фронта дабы поторопить, сколь сможется невесть где подзастрявшие в дороге войска, полуидущие на подмогу. Очевидно, так и не смогло со всего Петрограда собрать Временное правительство охочих постоять за «государственную власть, установленную народом». Уж на что казаки – всегда порадеть гораздые на благо Отечества и лиц, властью облаченных, которые не скупо оплачивали услуги душителей народа, так ведь и тех, как ветром сдуло.
Кто ж остался?
1. Обманом (якобы, для проведения парада), завлеченная 2-я рота 1-го Петроградского женского батальона – 137 человек [157].
2. Юнкера – молодые люди, обученные танцам, фехтованию и гимнастике, владеющие двумя иностранными языками, имеющие повышенное чувство долга, чести и собственного достоинства, но… не обстрелянные, и к тому же плохо соображавшие, что же на самом-то деле происходит в России. Их численность по мнению русского историка С.П. Мельгунова (1880–1956) составляла 2–3 роты [158].
3. «40 инвалидов георгиевских кавалеров во главе с капитаном на протезах…» [159].
Выходит, по Мельгунову, что защитников дворца набралось: 137 – рота женщин, 40 инвалидов и 2–3 роты юнкеров. Рота – это примерно 150–200 человек. Три роты – 600. Плюс 137 дам. Плюс 40 инвалидов. Итого: 777 заступников.
Не густовато. По одному стрелку на два окна.
Причем, наши невеселые расчеты подкрепляют и другие информационные источники. Так, например, на вопрос журналиста Андрея Мозжухина («Лента. ру») «Кто и какими силами защищал Временное правительство 25–26 октября?», Ю.З. Кантор, доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории РГПУ им. А.И. Герцена, главный научный сотрудник СПбИИ РАН ответила: «Законной власти остались верны лишь юнкера и женский батальон. Сколько всего их было внутри и снаружи Зимнего дворца, доподлинно неизвестно, – примерно от 500 до 700 человек» [160].
Об этом же и очевидец событий – главноуполномоченный Северного района Российского Общества Красного Креста А.Д. Зиновьев (1854–1931): «Дворец защищался только юнкерами, то есть учениками военных училищ, подготовлявших офицеров, и женским батальоном (курсив мой. – Е.Б.), недавно сформированным Керенским» [161].