— Что ты, Орбодиан?! — понизив голос, произнёс Ангел смерти. — Это сделал не Бог, — отряхивая руки, добавил он.
— Тогда кто же?
— Очевидно, тот, кто украдкой познал его тайны и однажды уже был за это наказан.
— О ком ты? — вопросительно вглядываясь под тёмный капюшон, спросил Остап.
— О Дьяволе, — переведя взгляд на чёрную фигуру, торчащую из камня, ответил Ангел.
Взглянув на изваяние, Остап поёжился. В фигуре явно чувствовалось что-то осязаемо гнетущее и пугающее.
— Это враг, — со вздохом произнёс Ангел смерти.
— Чудовищная сила, — не сводя взгляд с пугающей фигуры Дьявола, прошептал Остап.
— Люди покидают планету, и он это знает, — наматывая на кулак удела, произнёс Ангел смерти. — Сейчас там идёт борьба за каждую душу… Но убить Ангела… Это слишком дерзкое преступление. Даже для Дьявола.
— Видимо, он так не считает, — окинув взглядом вьющуюся по ветру горку белоснежного песка, произнёс Остап.
— Так или иначе, он сам себе подписывает приговор. Игра продолжается. Пока жива Эльза, жив и замысел Творца, — переведя взгляд на белоснежную скульптуру, сказал Ангел.
— Она ослепительна! — коснувшись белой мраморной кисти, с трепетом произнёс Остап.
— Осторожнее, Орбодиан! — опустив его руку, сказал Ангел смерти. — Там, на земле, не вздумай увидеть её лицо. Лишишься рассудка. Это Ангел любви, Орбодиан! Человек, взглянувший в её лицо, уже никогда не будет прежним. Чувства, вспыхивающие к ней, не проходят. Она наполняет силой, но забирает волю.
— Как я её спасать-то должен, если и смотреть на неё нельзя?! — с негодованием выпалил Остап.
— Она тебе лица не откроет, — придерживая на ветру капюшон, ответил Ангел смерти. — Эльза прекрасно знает, чем это грозит. Признаюсь, я даже не представляю, кому эта сила может принести пользу.
— Если мне удастся её спасти, что дальше?
— Если выживете, отведи девчонку в крепость за горной расщелиной, к северу от деревни. Твой старик объяснит, как туда попасть. Там живёт добрый народ, их правитель Демид — справедливый и благородный человек. Он поможет. А ещё… — поскрипывая перчаткой, Ангел смерти на мгновение замолк. — Ты должен проникнуть в подземелье под крепостью.
— Зачем? — убирая с лица растрёпанные ветром длинные волосы, спросил Остап.
— Это важно! В подземелье замка есть замурованный вход в древний город. Отыщи его. Ты должен предупредить его жителей о грядущей войне. Расскажи об убитом Ангеле. Это всё.
— Если вход в этот город замурован, как я туда попаду? — пытливо глядя на собеседника, спросил Остап.
— Дай мне руку, — приказал Ангел.
Остап протянул развёрнутую кверху ладонь. Ангел вложил в неё плоский камень и крепко сжал. Камень, раскалившись добела, обжёг кожу. Остап, вскрикнув, отдёрнул ладонь и, разжав её, увидел вместо камня выжженное на коже клеймо в виде угловатого символа.
— Что ты со мной сделал?! — сотрясая обожжённой ладонью, выпалил Остап.
— Это твой пропуск туда, куда другим вход закрыт, — угрюмо произнёс Ангел. — Это моя печать. Приложишь руку к камню, преграждающему вход в подземный город, и он подчинится.
— Как же больно! — дуя на покрасневшую ладонь, прошипел Остап.
— А теперь ступай, — сказал Ангел смерти и толкнул охотника в плечо.
Отшатнувшись, Остап схватился за каменную стену, после чего мгновенно провалился сквозь неё в ледяную пропасть. Размахивая руками, охотник летел вниз. Вскоре Остап почувствовал, что падение стало замедляться, а затем и вовсе прекратилось. Он словно завис в полной темноте и давящей на уши звенящей тишине.
Приоткрыв глаз, Остап увидел лицо склонившегося над ним Фомы. Здоровяк просиял, словно своими глазами увидел чудо, и расплылся в широкой и счастливой улыбке.
— Живой!!! — заорал Фома.
— Ты чего орёшь, дурной, — зашипел Степаныч, зажимая ему рот костлявой рукой.
— Смотри, Степаныч, — понизив голос, с неизменным восторгом зашептал Фома. — Живой. Живой.
Боль быстро уходила, Остап продрал от запёкшейся крови левый глаз, стряхнул с головы траву и не спеша поднялся.
— Ох, Остапушка! Напугал ты нас, — скрипучим голосом произнёс старик. — Пойдём скорее! Уходить надо. В деревне этих тварей кишмя кишит, не одолеем.
— Степаныч, родной, не могу я уйти, — прошипел Остап. — Там живые в деревне остались.
— Да кто ж там живой-то? Одни черти эти бродят, — плюнув на лежащего под ногами людоеда, сказал Степаныч.
— В том доме, который староста сторожил. Девчонка там. Волк мой её бережёт пока. Твари не добрались ещё до них, — поднимая с травы окровавленный нож, произнёс Остап.