— Сомневаюсь.
— Марк… — прошептала она. — О Марк…
— Все будет в порядке, — сказал он и тихонько положил трубку.
У Марка теперь уже едва хватало времени на бритье. Тем не менее он тщательно побрился, не электрической бритвой, как обычно, а безопасной — все же получается чище. Затем он потратил еще пять минут на выбор рубашки и галстука. Марк надел темно-серый костюм, который не любил, потому что он был слишком торжественным, слишком «вы, надеюсь, понимаете, с кем имеете дело?», хотя он и шел ему. Работница забыла почистить его ботинки. Марку пришлось долго искать суконку. Он стал нервничать. Наконец, обувшись, он остановился перед зеркалом, все еще держа суконку в руке, и решил, что вполне похож на высокопоставленного чиновника. Впервые в жизни он нашел, что у него весьма респектабельный вид. Он понял, что уже достиг возраста, соответствующего его служебному положению.
Марк вышел на улицу в восемь часов утра. Ветер продолжал дуть, но — невероятная вещь — было почти жарко. Он предпочел бы, чтобы все это происходило в другое время года. Например, среди зимы, когда в четыре часа уже темнеет. А тут надвигался ласковый апрель… В Немуре, в саду, у изгороди, скоро зацветет сирень. Каково ему будет выносить этот запах сирени не только в субботний вечер и воскресенье, но в течение нескольких недель кряду, изо дня в день смотреть на распускающиеся почки, на стройные деревца на берегу Луена, на старый каменный мост, слушать утром и вечером звон колоколов в ожидании известий от Женера, от Денизы, от Морнана, от всех тех, кто будет за него хлопотать?
На авеню д’Орлеан уже образовался затор. Что бы ни случилось, Марк не уедет из Парижа. Он будет держаться за Париж. Он не хочет преждевременно удалиться на покой, не хочет стать этаким одиноким неудачником, образ которого он себе живо рисовал.
Он свернул налево, на улицу Алезиа.
— Вы очень честолюбивы? — спросил его как-то раз Женер в начале их знакомства.
— Как будто, — уклончиво ответил Марк. Он не знал, чего ждет от него Женер, должен ли он сказать «да» или «нет», какой ответ произведет наилучшее впечатление. Собственно говоря, тогда он мало что знал о себе, да и сейчас, пожалуй, знает немногим больше. Конечно, ему было бы приятно считать, что он слишком честолюбив для того, чтобы превратиться в одинокого неудачника. Но ведь свой характер знаешь только по тому представлению, которое сам себе о нем создаешь.
Марк остановил машину, вошел в подъезд, поднялся по узкой лестнице и позвонил в правую дверь на третьем этаже. Двое детей с радостными криками кинулись к нему.
— Вас ждет сюрприз! — сообщила девочка.
— Здравствуйте, господин Этьен, — сказала Полетта Дюран, на редкость хорошенькая женщина.
Вот уже восемь лет она была секретаршей Марка и казалась ему все такой же красивой, изящной, милой и предупредительной, как в первый день своего появления в банке. На столе, покрытом крахмальной скатертью, был сервирован праздничный завтрак: большой кофейник, свежие сливки, савойский пирог, поджаренный хлеб, масло и апельсиновое варенье.
— Бог ты мой! — воскликнул Марк. — Кого вы ждете?
— Да вас! — сказала девочка. — Все это для вас. Правда, хороший сюрприз?
— Чудесный!
— Почему же вы не садитесь? — спросила девочка.
— А вы любите апельсиновое варенье? — перебил ее мальчик.
Марк сказал, что он обожает апельсиновое варенье. Полетта протянула ему папку с бумагами. Он принялся их рассеянно перелистывать. Это были материалы, которые он перед отъездом в Немур попросил Полетту перепечатать. Наиболее важные для его защиты места были выделены красным шрифтом.
— Два или три слова я не смогла разобрать, — сказала Полетта. — Но я думаю, вам не трудно будет их восстановить.
— Конечно, — ответил Марк. — Я должен извиниться, что дал вам эту дополнительную работу.
— Да какая же это работа? Я сделала ее с радостью.
— Да, я знаю.
Он знал, что она многое сделала бы для него, что она всегда стояла на страже его интересов. Полетта пришла в банк по рекомендации одного друга Анри Ле Руа. Они с Марком сразу же понравились друг другу. Полетта приехала из Шартра вскоре после своего замужества. У нее сохранился еле уловимый босеронский акцент, но она уверяла, что все давно перестали бы его замечать, если бы Марк постоянно не высмеивал ее произношение.
Они часто смеялись и шутили. Полетта обладала подлинным даром имитатора и была способна дурачиться целое утро. Лучше всего она изображала Женера.
— Это потому, что он кроток, как ангел, — объясняла она. — Вы даже представить себе не можете, как легко перевоплотиться в ангела.