Я Уроборос, я бесконечен, и хвост – все то, что неголова, и перьев поросль болит, как печень, и в осеньпошло летят слова… И целовать этот хвост противно,и укусить его западло, и мне бы в ад давно уползти,но на небеси возлюбили зло. И сам себя я люблюи плачу, и снова плачу и хохочу, в своих объятьяхсебя же трачу на бред собачий и перья чувств. Онипотеряны всеми, всюду и сожжены на хвосте времен,а вместе с перьями вера в чудо, с ней иже ны… Иприговорен я грызть сей хвост обгорелый, горькийи помнить вечно, башку обвив, о брызгах звезд натарелках гор и о бесконечной большой Любви…
Я Уроборос, я память предков, я амнезия, я тьма исвет, костер и хворост……возврат каретки…
Плевать на зиму мне. Смерти нет.
Подражание Шекспиру 85
Как трудно вознести Тебе хвалу,влача свою Судьбу, как я влачу.Как трудно прочитать молитву вслухи уберечь дыханием свечу,и, обжигая воском пальцы рук,нести ее тому, кому велишь,и, замерзая на сыром ветру,идти за ним, светя, на край земли,и боль терпеть, и петь о боли той,и знать, что счастье будет не со мной,и быть мечтой, расставшейся с мечтой,оставшейся земной и неземной,и ежечасно говорить с Тобой,и верить в то, что Ты и есть Любовь.
Солнце на синем
Елена Копытова. Латвия, г. Рига
От автора:
По образованию – юрист, по профессии – преподаватель. Есть сын-школьник. Люблю поэзию и воздушный экстрим.
© Копытова Елена, 2016
Дорожное
…А за окном – березово. Шпалы – чересполосицей.Небо играет красками щедро и нараспев.Сумерки гонят с пастбища рыжее стадо осени.Даль убегает в прошлое, выдохнуть не успев.
Только прикосновение, только намек – не более…Тянется-канителится времени волокно,зыбится послесловием чеховской меланхолии…Желтый зрачок прожектора высветил полотно.
Беглый этюд – плацкартное: рыжий трехлетка с яблоком.Ложка по подстаканнику бряцает бубенцом.На незнакомой станции суетно, как на ярмарке.Пахнет капустой квашеной, бочечным огурцом.
Можно дышать, как дышится… или парить, как движется.Можно сказать, как выдохнуть – шелестом-ветерком.Только вот слово «Родина», в общем-то, слишком книжное…лучше бы – полушепотом, тающим сквозняком.
Бродят слова ненужные (вроде письма с оказией) —то ли уже на подступе, то ли еще в пути…
– Вяленым рыбным Севером, спелой арбузной Азией,мокрым хохлатым Питеромвстреть меня, приюти…и посмотри доверчиво… и обними по-дружески…пусть себе паутинится медленной речи вязь.Будь ты слегка подвыпившей, луковой и простуженной…Знаешь, и пуповинная недолговечна связь.
Вижу – на шею времени кольца легли годичные.Вижу, как из дорожного старого рюкзакаволком глядит предательство паспорта заграничногос ужасом обреченности вечного чужака.
Без слов
Говорят, в Отечестве нет пророка,да и кто б узнал его, если – есть?Но зато опять на хвосте сорокапритащила сдуру худую весть.
…А в чужое сердце влетишь с разгона,так тебя проводят – «на посошок»полной чаркой спелого самогона.Сумасбродно, ветрено… – хорошо!
…А потом – привычный рассол на завтрак.Хоть полвека пей, все равно – тоска.Ты чужой здесь и… не сегодня-завтраупорхнешь, как ласточка с облучка.
…но пока… молчи! На душе бездонно.Все, что важно, сказано и без слов.Просто Бог, шутя, раскидал по склонамзолотые луковки куполов.
Просто остро пахнут лещом и тинойна равнинах волжские рукава.
И тебя пронзает гусиным клиномножевая русская синева.
Провинциальное
…И неважно, где он и как зовется —городок с часовенкой под ребром.Ночью время черпаешь из колодца,до утра гремишь жестяным ведром.
И душа наполняется зыбкой грустью.Все застыло будто бы на векав закоулках этого захолустья.На цепи по-волчьи скулит тоска.