– Свон, что ты делаешь? – шепнул он глухо.
– Просто… – тяжелое дыхание обжигает. – Просто я хочу тебя. Сейчас.
Киллиан резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, и этот тихий звук сорвал последние барьеры, швырнув прямо в адское пекло. Его губы впечатались в ее, сорвав нежный стон, целуя жадно, глубоко, давя, сминая, толкаясь языком в рот, вылизывая, почти вытрахивая, так, что уже не восстановить вконец сорванное дыхание; рука на затылке, притягивая, сильное тело вплотную, вжимая ее в полки, пока она терлась в ответ, точно кошка, чувствуя его эрекцию, возбужденная не меньше, чем он сам.
– Господи, Эмма!..
Она дрожащими руками расстегнула его ремень, джинсы, провела пальцами по коже, по вмиг поджавшемуся животу, прослеживая тянущуюся от пупка дорожку жестких волос, скользнула под широкую плоскую резинку трусов…
Киллиан выдохнул, перехватил ее руки, поднимая над головой, прижав ее запястья к полке стеллажа рукой с крюком так крепко, что не увернешься. Хищный, возбужденный, опасный, он казался инкубом из древних легенд, но ей это даже нравилось – особенно сейчас, когда в полутьме кладовой она ловила блеск его глаз, слышала частое дыхание, ощущала жар разгоряченной кожи. Эмму просто выносило от кайфа и осознания того, что этот мужчина принадлежит ей, как и она – ему. Зачем сопротивляться, когда даже этого мало, когда хочется ощутить еще ближе, горячее, раствориться в нем без остатка, пока сердца бьются в рваном захлебывающемся ритме.
Забравшись под одежду, мужчина скользнул кончиками пальцев по ложбинке позвоночника вниз, спускаясь к бедру, придвинулся еще ближе, толкнулся коленом, и Эмма как никогда порадовалась своей растяжке, что позволила вот так просто запрокинуть ногу почти ему на талию. Она терялась от того, как он двигал бедрами навстречу, заставляя сполна почувствовать силу его возбуждения, задыхалась, запрокидывала голову, подставляя горло жадным губам, двигалась в ответ, стремясь попасть в такт, а он снова целовал ее, глубоко, пьяно, заглушая тихие умоляющие всхлипы. Слегка отстранившись, он одной рукой расстегнул ее брюки, отпустил запястья, отступил, и Эмма, повернувшись к нему спиной, приспустила брюки и белье, приподнялась на цыпочках, наклонилась, упираясь ладонями в полку, выгибаясь, уже не прося – требуя! – не в силах и дальше удерживать это тряское мучительное желание.
Дыхание сорвалось в жалобный скулеж, стоило ощутить долгожданное проникновение. Толчок, затем еще, и еще, войдя до предела в горячую тесноту, тело лихорадило, нервы точно лезвием полосовали, и она напряглась, отчаянно жмурясь, чувствуя, как дрожат колени от предчувствия близости разрядки, что еще немного, еще… Точно ощутив это, мужчина потянул ее за плечо, привлекая к себе, заставляя почти выпрямиться; Эмма прогнулась в позвоночнике, и от этого движения, от изменения угла проникновения члена внизу живота снова сладко зашлось.
– Киллиан!
Шершавая ладонь зажала ее рот, губы едва слышно шепнули у самого уха:
– Тише, тише…
А потом он склонился к ее шее, слегка сдвинул воротник, чтобы втянуть влажную от пота кожу, оставил крохотное пятнышко засоса с расчетом того, что тот будет скрыт под одеждой; прикусил, заставив глухо промычать в закрывающую рот ладонь, и возобновил движения – едва ощутимо, но и этого хватило сполна напряженным до предела телам. Прижимая к себе одной рукой, Киллиан отнял ладонь от ее губ, скользнул подушечками пальцев по ее шее, груди, животу, а потом ниже, туда, где так мокро и невыносимо жарко, поглаживая ритмично, постепенно усиливая нажим. Внутри все сжалось, мужчина шумно выдохнул куда-то в ее разметавшиеся по плечам волосы, еще одно движение – и оргазм захлестнул их одновременно, затопил, стер с лица земли, оставив чистейший восторг.
Ноги не держали, пришлось держаться друг за друга, постепенно приходя в сознание. Осторожное рассоединение – и Эмму пробило слабеньким остаточным оргазмом, заставив охнуть, вздрагивая.
– Все в порядке?
Она мягко, довольно улыбнулась, чувствуя умиротворение, медовой волной растекающееся по телу и в душе:
– Более чем.
Они поправили одежду, бросая друг на друга радостно-смущенные взгляды; Эмма выглянула в коридор, махнула рукой: «Можно!», и так же, магией запечатала за ними дверь.
В свете настенных ламп можно было рассмотреть друг друга лучше, и ей понравилось то, что она увидела.
От Киллиана так и фонило пост-сексом. Это ощущалось на уровне интуиции, и не менее явственно читалось в облике – припухших от поцелуев губах, взъерошенных волосах, слегка сбившейся одежде и тяжелом будоражащем запахе. Наверняка она и сама выглядела ничуть не приличнее.
Эмма обняла его, чувствуя, как мужчина в ответ мягко гладит ее по голове, осторожно поправляя разметавшиеся пряди волос. С огромной радостью она бы снова утянула мужчину за собой и не отпускала всю ночь, но…
– Мне надо идти, – пробормотала она, уткнувшись носом в обтянутое кожаной курткой плечо.
– Дела?
– Да. Реджина. Надо быть хорошей подругой, ей сейчас очень тяжело.
– Хорошо, – Киллиан отстранился, заглянул в ее глаза, поцеловал кончик носа, мимолетно коснулся губ, тепло улыбнулся. – Увидимся, Свон.
– Конечно.
Спасенное сердце мерно билось в груди.