Пристальный взгляд иллитида обеспокоил Телдина. Он поерзал на краю койки. — Кажется, я что-то почувствовал, — медленно проговорил он, — но не уверен. Это может быть мое воображение.
— Как вы себя чувствуете сейчас? — настаивал Эстрисс. — Тепло? Холодно?
Телдин помолчал. Теперь, когда пожиратель разума упомянул об этом, ему показалось, что температура в каюте упала на пару градусов. К тому же, он испытывал то тонкое, какое-то раздражающее чувство, которое всегда ассоциировалось у него с недосыпанием или недоеданием. — Немного прохладно, — ответил он, наконец. — Эстрисс, это сработало?
Эстрисс ответил не сразу, и этого было достаточно. Телдин поднес руку к лицу, провел пальцами по носу и щеке…
И со сдавленным криком отдернул руку. Он касался не своего лица. Нос был шире, скулы менее выражены. Даже текстура кожи была другой. Ощущения его пальцев были такими, будто он протянул руку и коснулся чьего-то лица, но нервы его лица чувствовали его исследующие пальцы, как, будто все было в порядке. Сочетание прозаического с чуждым было шокирующим. Оно было просто ужасающим на каком-то глубинном уровне его существа. Он вскочил на ноги и оглядел каюту в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать вместо зеркала.
Эстрисс предвидел его потребность. Он достал из ящика стола тонкий диск из тонко отполированного серебристого металла и, не говоря ни слова, протянул его Телдину.
Телдин несколько мгновений держал зеркало на уровне груди. Он знал, что увидит, и не удивился бы. Каково это — увидеть чужое лицо вместо своего? Как он отреагирует? Он глубоко вздохнул и поднял зеркало.
Самым большим потрясением было то, что настоящего шока не было. Лицо в полированном серебре принадлежало Элфреду, в этом не было никаких сомнений, но эмоционально это мало что значило. Казалось, что рядом с ним стоит Элфред, а Телдин держит зеркало под таким углом, что в нем отражается лицо другого человека. Он снова поднес руку к своей щеке.
В этот момент его ударил шок, почти настолько сильный, что он выронил зеркало. Это снова было сопоставление знакомого и странного. Мышцы его руки и кисти говорили ему, что он поднимает руку к своему лицу. Зеркало подсказало ему, что он тянется к лицу Элфреда. Обнадеживающая ложь о том, что лицо в зеркале каким-то образом не связано с его телом, был разбита вдребезги. Он стиснул зубы, чтобы не захныкать от атавистического страха. В зеркале лицо Элфреда повторило это движение.
Прикосновение к плечу заставило его подпрыгнуть. Рука Эстрисса ободряюще сжала его плечо. Сделав над собой усилие, Телдин взял свои смешанные эмоции под контроль. — Со мной все в порядке, — тихо сказал он. Удивительно, но его собственный голос успокаивающе прозвучал в его собственных ушах. Он снова посмотрел на свое отражение в зеркале, на этот раз, стараясь быть более критичным и менее эмоциональным в своих реакциях.
Было что-то не так с изображением, и он понял это сразу, кроме полной неправильности наличия не того лица, конечно. Отдельные черты лица казались правильными, почти идеально соответствуя его воспоминаниям об Элфреде, но было что-то еще, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять это. Лицо принадлежало Элфреду, но шея и плечи под ним принадлежали Телдину. Голова у Элфреда была большая, как и все остальное тело, а шея — толстая и мускулистая. В зеркале большая голова воина покоилась на относительно тонкой шее Телдина.
Он ощупал свою шею пальцами. По крайней мере, здесь не было разрыва; его шея чувствовала себя так, как всегда. — «Могу ли я изменить это»? — удивился он, закрыл глаза и сосредоточился на воссоздании мысленного образа Элфреда, на этот раз и шеи тоже.
Хватка иллитида на его плече усилилась, нарушая его концентрацию. Он снова открыл глаза.
Эстрисс был расстроен, это было видно по резким движениям его лицевых щупалец. — Нет, — настойчиво произнес его мысленный голос. Больше ничего не делайте, по крайней мере, сейчас. Давайте двигаться медленно. Скажите мне еще раз, что вы чувствуете?
Телдин быстро мысленно оглядел себя. Ощущение холода, какого-то напряжения — это было единственное, что он мог описать даже самому себе, все еще присутствовало. Может быть, оно стало чуть заметнее. Он описал это ощущение Эстриссу.
Пожиратель разума задумчиво кивнул. — Хм, чувствуется утечка, — размышлял он. — Вы вносите энергию в этот процесс. Эстрисс на мгновение задумался. — Изменение формы кажется проверяемым, — продолжал он. — Скажите, вы концентрируетесь на поддержании этого состояния?
— Не думаю, — ответил Телдин.
— Расслабьтесь, — дал команду Эстрисс. Отпустите все. Пусть перемены исчезнут.
Телдин послушно сделал глубокий вдох, задержал дыхание на несколько ударов сердца, затем медленно выдохнул. Он почувствовал, как напряжение покидает его шею и плечи. Он повторил процесс снова, на этот раз, сосредоточившись на расслаблении своего разума, а также тела, затем поднял зеркало. Лицо Элфреда все еще смотрело на него, и он почувствовал укол страха. Что, если он не сможет изменить ситуацию? Что он будет делать? — Эстрисс…?
— Вы правы, — заметил иллитид, — вам не нужно концентрироваться на новом лице, чтобы поддерживать его. Чтобы вернуть ему его нормальную форму, должен потребоваться акта вашей воли. Это хорошо.
— Но как мне это сделать? — потребовал Телдин.
— Попробуйте вот что, — тут же ответил Эстрисс. — Визуализируйте черты Элфреда, таящие под майским солнцем, чтобы появились ваши собственные черты.
Телдин закрыл глаза. Он сделал еще один успокаивающий вдох, чтобы немного успокоить колотящееся сердце, а затем позволил образу Элфреда, снова возникнуть в его сознании. На этот раз все было гораздо проще, и он был поражен тем, как быстро прояснились детали. — «Должно быть, это из-за плаща», — подумал он, — «у меня не такая уж хорошая память на детали».
Как и предполагал Эстрисс, он представил себе, как черты лица Элфреда тают — становятся прозрачными и убегают, как вода. В тот же миг его собственные, знакомые черты начали появляться в его мысленном образе. Глаза снова стали голубыми, волосы — каштановыми, костяк более стройным. Когда появилось его собственное лицо, он понял, что это ощущение сильно отличается от того, когда ему пришлось сначала создать мысленный образ самого себя. Тогда он создавал черты из ничего. Теперь ему казалось, что черты лица уже были там, независимо от его воли, и он просто открывал их. На этот раз не было ощущения дополнительной силы, даже намека на нее. Вместо этого он почувствовал, как холодное, растянутое чувство уменьшается и, в конце концов, исчезает. Он открыл глаза.
— Очаровательно, — голос иллитида превратился в мысленный шепот.
Телдин поднял зеркало и обнаружил, что смотрит в свои знакомые ярко-голубые глаза. Он улыбнулся с облегчением, и улыбка в зеркале была его собственной.
— Как вы теперь себя чувствуете? — спросил Эстрисс.
— Прекрасно.
— Вы не устали?
Телдин колебался. — Наверное, немного устал, — сказал он, — как будто прошел несколько миль. Он помедлил. — На что это было похоже? — неожиданно спросил он. — Это изменение…
— Это выглядело… необычно, — ответил Эстрисс. — Ваше лицо, казалось, было скрыто серой дымкой, похожей на размазанное пятно на картине. Когда пятно исчезло, изменение завершилось. Настала очередь иллитида колебаться. — Должен признаться, — медленно произнес он, — что я рад этому пятну. Вид того, как ваши черты изменяются — открыто, не скрываясь, я думаю, сильно встревожил бы меня. Он встряхнулся, словно отгоняя неприятную мысль или образ. — Вы сделаете для меня еще одно испытание?
— Что это?
— Возьмите другое лицо, — настаивал Эстрисс, — кого-нибудь другого, кроме Элфреда. Я хочу посмотреть, будет ли вам легче во второй раз. Только лицо, — добавил он. — Не стоит рисковать переоценивать себя. Во-первых, не возражаете ли вы против того, чтобы Элфред Сильверхорн стал свидетелем этого? Я считаю, что ему это важно знать — и потому, что он ваш друг, и потому, что он должен знать все, что может иметь какое-то значение для управления кораблем.